Современные венгерские повести - Енё Йожи Тершанский Страница 4

Так вот, любезный читатель, именно это и произойдет на последующих страницах. Тележка, начавшая играть весьма заметную роль в нашем повествовании, останется и в дальнейшем главным его героем. Ты сможешь проследить ее судьбу, ибо именно она неизменно будет в центре событий. Ты увидишь жизнь такой, какой она, эта жизнь — красивая, безобразная, веселая, горестная, славная или ужасная, — бурлила вокруг тележки, куда бы эта тележка ни двигалась, где бы ни стояла…

Вещь, объект!.. А почему бы объекту не стать объектом повествования, не выйти на первый план? Важнейшим достоинством рассказа считается объективность, достоверность, беспристрастность. Вот и будем смело придерживаться здесь этого ведущего принципа.

Итак, тележка подана! Отправимся же и мы с нею в путь!

Хозяин тележки и дом ее

Владелец тележки был пресимпатичный здоровяк с вьющейся шевелюрой и блестящими черными глазами. По профессии он был обивщик мебели. На маленькой жестяной табличке, укрепленной на борту тележки, можно было прочитать его имя, фамилию, а также адрес его лавчонки или мастерской.

ЯНОШ БЕЗИМЕНИ

обивщик мебели,

I р-н, ул. Пантлика, 9

Улица Пантлика вьется по Буде, в самом низу Крепостного холма.

Тележка выглядела такой же крепко сбитой, пропорциональной, сработанной на славу, как и ее хозяин. Сделана она была из дуба — дерева, не боящегося ни времени, ни воды.

Однако ж более подробное изучение тотчас обнаруживало дефект как в повозке, так и в хозяине.

Янош Безимени сильно припадал на правую ногу. Что сразу объясняет, почему этот здоровяк, косая сажень в плечах, не был призван в армию.

А тележку странным образом заносило влево. Настолько, что Безимени приходилось то и дело поправлять ее ход, подталкивая рукоять вправо, — иначе его тележка покатила бы поперек улицы.

Что повредило ход тележки — ошибка мастера, ее создателя, несчастный случай или почтенный ее возраст? Не все ли равно? Безимени уже так привык каждые десять шагов подталкивать тележку вправо, что, доведись ему везти повозку с нормальным ходом, непременно столкнул бы ее на обочину.

На улице Пантлика довольно много пустырей, и рядом с ветхими старыми хибарками возвышаются современные многоэтажные дома-коробки.

Дом номер девять именно таков: это совсем новое здание, похожее на спичечную коробку, поставленную торчком, оно как бы вклинивается в длинный ряд прочих домов, старых и новых.

Посередине фасада — парадный вход, к которому ведет несколько ступенек. Налево от парадного в полуподвале — но с большими прекрасными светлыми окнами, глядящими на улицу, и всего лишь двумя ступеньками, ведущими вниз, — расположена контора, она же мастерская Яноша Безимени, обивочных дел мастера.

Рядом с мастерской, также в полуподвале, — квартира дворника.

Направо от парадного зазывает гостей вывеска корчмы, окрещенной с вульгарной аляповатостью «Питейным домом», куда, помимо желанного пьяного угара, приманивает посетителей еще и вторая вывеска: «К молодушке»; на ней дщерь отчизны, кокетливо подмигивая, прыгает через кусты в юбочке, окаймленной лентой национальных цветов.

Рядом с корчмой выходит на улицу еще одно окно. В окне — табличка, на ней корявым почерком выведено:

Обучаю игре на

гармонике, гитаре, рояле и скрипке

Профессор КАРОЙ АНДОРФИ

Добравшись до дому, Безимени выполнил весь свой привычный ритуал.

Он поднял железную решетку, закрывающую вход в его мастерскую. Протиснулся внутрь и мгновение спустя снова выбрался на улицу с грязной, видавшей виды мешковиной. Тележку свою он подтянул к самой лесенке и, бросив рядом мешковину, прежде всего сгрузил поклажу в мастерскую. Затем снова опустил решетку и мешковиной быстро-быстро очистил колеса тележки от грязи. Потом открыл настежь обе створки парадной двери и более или менее благополучно провел тележку сперва по двум ступенькам вверх, затем через площадку и, наконец, по двум другим ступенькам, ведущим во двор, где и поставил ее у самой стены.

Что правда, то правда: выложенный кирпичом двор был крайне тесен даже для того, чтобы держать здесь тележку. Между тремя устремленными ввысь доходными домами и двухэтажным особняком он выглядел поистине днищем обвалившейся шахты.

Сразу за тележкой зиял вход в подвал, иначе говоря, в бомбоубежище. За ним, совсем вплотную к брандмауэру, находилась перекладина для выбивания ковров. Чуть дальше тянулся ввысь развесистый дикий каштан, борясь с сырым сумраком дворовой шахты. Пространство от дерева до самой стены заполонила большая поленница. Над ней торчали, приставленные к стене, две лестницы. Возле черного хода корчмы горой свалены были ящики, бочки, плетенки, у двери в квартиру учителя музыки также громоздилось разное барахло.

Здесь-то и оставил Безимени свою тележку.

Он не стал выходить опять на улицу, а отпер дверь со двора, чтобы уже изнутри, из мастерской, открыть свой парадный вход.

В это время стоявший в дверях корчмы тип довольно отталкивающего вида сказал другому, также не слишком чистому и не слишком трезвому:

— Ну, так его растак, припожаловал! Привет! Я пойду. Подожди меня здесь, покуда я обернусь с тележкой. Всего и делов-то минут на пятнадцать, от силы на полчаса… А тележку я у него выпрошу!

Скандал в доме из-за тележки

Обивщик мебели меж тем успел забросить в угол мешки со свиной щетиной и сел передохнуть на позолоченный стул, имитирующий стиль Людовика XIV. Открыв жестяной коробок, он свернул самокрутку. В этот момент дверь отворилась, и на пороге показался субъект, ошивавшийся до того у корчмы.

Взгляд Безимени, брошенный на него, не выразил приятного удивления.

— Ну что это, Вицишпан? Уже набрался? С утра пораньше!

Так встретил гостя обивщик.

Насмешливое прозвище «Вицишпан» пристало к гостю по лежащей, так сказать, на поверхности игре слов[3]. Ибо фамилия его была Вициан, Шандор Вициан. К тому же был он вице-дворник по должности, коей пренебрегал совершенно. Впрочем, ему это легко сходило с рук: его бойкая жена и младшая ее сестрица делали по дому все, что нужно, вместо господина Вициана.

Более того, старший из четверых его чад, тринадцатилетний Шаника, уже выполнял за отца и мужскую работу.

Помимо вымогательства у жены и свояченицы, Вициан жил случайными заработками, подряжаясь изредка на какую-нибудь хорошо оплачиваемую халтуру. Целыми днями он пил и разглагольствовал на политические темы. Нилашистская партия вправе была чтить в его лице, можно сказать, одного из самых активных своих членов.

Обивщику мебели, заподозрившему, что гость его пьян, Вицишпан ответил тупой, но высокомерной ухмылкой.

— Много ты понимаешь, дуралей! Ну что для меня, — он хлопнул себя по животу, — каких-нибудь шесть фречей? Я тут на одну работенку подрядился. У артистки. Доставлю ей бидон смазки… от мясника. Можно будет и тележку смазать… Ха-ха-ха! —