Король - Бен Кейн Страница 8

Мой замысел – поговорить с конюхом – оказался удачным. После ожесточенного торга я по высокой, но не заоблачной цене приобрел пятерых лошадей, выглядевших вполне пригодными для путешествия через горы, чего нельзя было сказать о несчастных клячах, которыми мы разжились на побережье. Довольный, но все еще слишком возбужденный, чтобы спать, я решил найти гостиницу, где остановились де Бетюн и остальные. Я приблизительно знал ее местонахождение – двое жандармов де Бетюна заглядывали к нам, пока мы ели. Возможно, мой друг нашел еще лошадей, подумал я. Мы могли бы осушить кувшинчик вина и предаться воспоминаниям о деньках получше этих.

Ветер стих, на небе висела тучная серебристая луна. В ее свете я легко находил дорогу по пустым улицам и переулкам. Снег поскрипывал под сапогами. Я шел быстро и уверенно, не снимал руку с эфеса меча и постоянно оглядывался по сторонам. Пройдя, как было указано, «налево, через перекресток, затем направо и еще направо» и не обнаружив гостиницы, я понял, что заблудился.

Резко развернувшись, я увидел, как в переулок, мимо которого я прошел за дюжину мгновений до того, метнулась тень. Злясь на себя за то, что не заметил слежки, если это действительно была она, и ища, на кого бы излить гнев, я подобрал камень и направился к узкому проему. Остановившись прямо перед поворотом, я швырнул камень за угол. Когда он ударился о стену, я счел это достаточным для отвлекающего маневра и ринулся в переулок, выставив перед собой кинжал.

Впереди виднелся худощавый мужчина в темной одежде. Он стоял ко мне спиной – моя уловка с камнем сработала, – но резко развернулся, и я увидел разинутый в удивлении рот. Лунный свет играл на обнаженном лезвии. Я юркнул в сторону, и клинок, который должен был пронзить меня, бесцельно рассек воздух.

– Wer bist du? – рявкнул я. – Кто ты такой?

Ответом стал рубящий удар.

Больше не колеблясь, я прыгнул как раз в тот миг, когда рука противника достигла низшей точки замаха. Я норовил перехватить своей левой рукой его правую, сжимавшую нож, в надежде проделать это прежде, чем он успеет опомниться. Мы сблизились, грудь к груди, я ударил его головой в лицо и с удовлетворением услышал, как хрустнул сломанный нос. Противник вскрикнул от боли и отпрянул. Вероятно, я мог бы обезоружить его, но не захотел. Вскинув правую руку, я ударил кинжалом. Металл заскрежетал о кость, затем клинок скользнул дальше, вглубь грудной клетки. Неизвестный охнул, будто от удивления, и я ударил его еще два раза, в то место, где шея соединяется с туловищем.

Он умер еще до того, как упал на землю. Из второй и третьей ран хлестала кровь, забрызгивая мои сапоги, покрытые снегом. Я отскочил в сторону, с колотящимся сердцем, высматривая в тени второго врага. Его не было.

Я склонился над трупом, наполовину ожидая опознать в нем человека Мейнарда, посланного по следу короля, но лохмотья вместо одежды и босые ноги говорили о том, что это не так. Обычный разбойник, охотник за кошельками. Я выволок его на лунный свет, чтобы рассмотреть получше, и вздрогнул. Невидящие глаза на безусом лице пялились в усеянное звездами небо. Я убил юнца, мальчишку лет тринадцати или четырнадцати.

Охваченный чувством вины, я не сильно удивился бы, если рядом вдруг возник Генри, жандарм из моего недавнего кошмара. У меня не было сил обороняться.

С улицы донеслись шаги, и я спрятался за углом, готовясь к очередной схватке, но это был Рис. Что не стало для меня сюрпризом – у парня имелся дар нарушать приказы и появляться тогда, когда нужно.

– Я слышал звуки борьбы, – сказал он. – Вы ранены?

– Нет.

Валлиец огляделся.

– Он мертв?

– Угу, – с горечью признал я. – Мальчишка. Я убил мальчишку.

– Он напал на вас?

Рис обогнул меня и оглядел тело.

Я рассказал, как все было. Рис наклонился и помахал зловещим с виду тонким ножом.

– Он бы воткнул его вам в спину, как пить дать.

– Скорее всего.

– И в темноте вы бы даже не узнали, что это мальчишка.

– Верно.

– Не убей вы его, сами лежали бы сейчас здесь.

Рис был прав, я это понимал. Что меня смущало, так это радость, испытанная от короткой, но яростной схватки. Будучи в дурном настроении, я не ведал жалости и проявил низменную жестокость, как в случае с Генри много лет тому назад.

– Убей или убьют тебя.

– Что?

Я вздрогнул.

– Все просто: или его жизнь, или ваша. Примите это.

– Да, – согласился я, но в душе чувствовал себя худшим из убийц.

Вскоре мы разыскали гостиницу де Бетюна и сообща распили кувшин вина. Моему другу удалось прикупить пару лошадей: это означало, что мы сможем посадить в седло больше половины нашего отряда. Обрадованный этим, согретый вином и хорошей компанией, я потащил Риса назад в «Луну и звезды».

На дворе гостиницы было спокойно: никто не окликнул нас, когда я зашел в конюшни с намерением показать Рису новых лошадей. Мне следовало понимать, что покупка его не особенно впечатлит, ведь ему все равно предстоит идти пешком. Ворча, валлиец направился к таверне, тогда как я нашел лучшего из приобретенных коней, темно-серого. Он высунул голову поверх дверной створки, а когда я подошел ближе, ткнулся бархатистым носом мне в ладонь и стал жевать губами.

– Нет у меня яблок, – прошептал я, поглаживая коня. Он напомнил мне Поммерса, моего верного скакуна, и в сердце кольнуло. Нам пришлось расстаться на Корфу. На пиратском корабле места хватило лишь на двадцать человек, и то с трудом. Ричард заплатил целое состояние за то, чтобы о наших лошадях позаботились и весной отправили их в Нормандию.

С Поммерсом все будет хорошо, решил я. Никто не объявит на него охоту, как на Ричарда.

Подозревая, что Рис может проскользнуть в общий зал с намерением пропустить еще стаканчик, я заглянул туда и обнаружил парня у стойки: он любезничал с одной из служанок. Дождавшись, когда Рис посмотрит в мою сторону, я коротко кивнул, давая понять, что пора идти. Чмокнув служанку в губы – девица не воспротивилась, – он гордо вышел из зала.

Я утащил его в коридор, а оттуда в конюшню, где нас никто не мог подслушать.

– Ты что затеял? Не время шуры-муры устраивать!

– Мария, так ее зовут. Настоящая милашка. – Рис изобразил руками очертания тела. – У нее все на месте.

– Кто-нибудь мог обратить внимание на твой говор, – сказал я, стараясь не показывать, как меня забавляет его неисправимость. –