Словенская Русь - Николай Васильевич Соколов Страница 8

– Действуй больше из засад и присматривай за берегом: высадившись там, они могут тебя обойти, – наставлял словенский воевода помощника. – Если что, уходи в леса и пробирайся к реке Тигода, на которой я устрою Буревою новую встречу.

Но только на два дня Ратше удалось сдержать продвижение войск изборского князя на Тигоде. На третий противник большими силами высадился у него в тылу, и, если бы не подоспевший вовремя Селята со своими людьми, от отряда словенского воеводы никого бы не осталось.

Не имея возможности дальше сражаться, Ратша дождался ночи и, погрузив раненых дружинников на ладьи, отплыл к волховским порогам. Он надеялся совместно с варягами устроить там новую линию обороны, но пятидесятник Ярун вдруг заявил, что уводит варягов в Любшу.

– Я не вижу смысла здесь оставаться после того, как мстинские судары поддержали Буревоя. Да и вам не советую тут долго задерживаться.

– Ну что будем делать? – полюбопытствовал Селята у явно огорошенного Ратши. – Может, попросить варягов хотя бы помочь перетащить через пороги наши ладьи? А то какие работники из уставших и раненых?

– Попроси, – согласился еще не пришедший в себя воевода. – И выставь посты.

После ухода варягов словенам оставалось только последовать их примеру. Но Ратша понимал, что в Ладоге им тоже долго не удержаться. Буревой не оставит их в покое, а Вадимир слишком молод, чтобы объединить вокруг себя словенских старшин и сударов. Так что теперь все зависело от того, сможет ли изборский князь договориться с варягами.

Глава восьмая

– Все сторонники сына Будогоста вчера покинули Ладогу, – доложил Добровит, подойдя к ехавшему на коне во главе войска Буревою.

– А ладьи мстинских сударов так и не появились, – посмотрев на пустынные воды Волхова, зло заметил князь. – Ну я им это припомню… И где теперь искать моего двоюродного братца?

– Наверное, в Любше.

– Ладно, разберемся. Но вначале приволоки ко мне здешнего тиуна, – приказал Буревой. – И предупреди воинов, чтобы не обижали жителей.

Бегство Вадимира расстроило изборского князя намного меньше, чем исчезновение местного тиуна и княжеского казначея Богши. С ними испарилась и надежда расплатиться с дружиной из ладожской казны. Оставалось лишь надеяться, что бывший тиун Стоян сумеет быстро собрать необходимую сумму.

Даже после его помощи при штурме Словенска и на переговорах с мстинскими сударами молодой князь не доверял предавшему Будогоста тиуну. Но он прекрасно понимал, что на первых порах ему не обойтись без человека, хорошо разбиравшегося в здешних делах.

– К осени мне нужно сто гривен, – заявил князь появившемуся Стояну. – Назначаю тебя тиуном Ладоги, и, если справишься, опять возглавишь управление над всеми словенскими землями.

– За такой срок собрать сто гривен будет трудно. Такая сумма и за весь год не всегда набиралась, – слукавил тиун. – Если только увеличить размер мыта[23]…

– Делай, что хочешь, но к концу лета сто гривен должны быть собраны. И не забудь подготовить себе здесь замену.

Резко закончить разговор изборского князя вынудило появление тестя и двоюродного брата, с которыми предстояло решить, что делать дальше. Было ясно, что мстинские судары будут настаивать на обещанном Буревоем выступлении против варягов, но бегство сторонников Вадимира и известие об активной деятельности Радослава на Луге вызывали справедливые опасения.

– У сына Будогоста больше сотни воинов, что вместе с любшанскими варягами – серьезная сила, – напомнил Добровит. – Думаю, вначале надо разобраться со всеми предателями, а уж потом задирать варягов.

– Сомневаюсь, что Судислав позволит напасть на людей Вадимира на своих землях, – возразил Буревой.

– Ну, это можно выяснить, встретившись с варяжским воеводой, – предложил псковский старшина. – Пусть Добровит съездит и потребует выдачи беглецов. Тогда все и прояснится.

С доводами тестя пришлось согласиться, и на следующий день шелонский судар отправился в Любшу, находившуюся рядом с Ладогой, чуть ниже по течению на противоположном берегу Волхова.

Варяжская крепость, стоявшая на высоком мысу, образованном впадавшей в Волхов небольшой речушкой, казалась совершенно неприступной.

Изначально на этом месте был небольшой острог кривичей, который сожгли появившиеся здесь больше ста лет назад велеты или венды, как их называли чудины. Место переселившимся на Волхов велетам понравилось, они построили тут крепость, захваченную лет тридцать назад варягами.

«Да, взять эти стены высотой почти в десять аршин[24] будет непросто, – думал Добровит, поднимаясь на крутой берег, над которым возвышалась крепость. – Если штурмовать ее, так только со стороны посада».

Посадские избы почти вплотную подступали к крепостной стене, что могло облегчить действия нападавших воинов. Но посад даже со стороны реки был обнесен трехаршинным тыном, который тоже пришлось бы брать с боем. Да и дубовые ворота с коваными накладными петлями выглядели, в отличие от ворот Словенска, как новые.

– Куда прешь?!

Дорогу шелонскому судару преградил один из стражников.

– К вашему воеводе. Меня послал к нему словенский князь Буревой.

– Лихога! – крикнул варяг напарнику. – Пойди, доложи Судиславу о приезде посланника изборского князя.

Явное непризнание даже охранником его двоюродного брата словенским князем не сулило Добровиту ничего хорошего. Однако варяжский воевода принял посланца Буревоя дружелюбно, предложив гостю вина.

– Оно привезено с юга королевства франков, где много солнца и поэтому виноград всегда хорошо вызревает, – пояснил Судислав, наливая в серебряный кубок ярко-красное вино. – Попробуй, ты такого, думаю, не пил.

– Вино на самом деле отменное, – отпив немного из серебряного кубка, согласился шелонский судар. – Но я приехал не бражничать. Князь Буревой послал меня сюда с требованием выдать мятежников, попытавшихся захватить принадлежавшую ему по праву рождения власть над словенами. Прежде всего, сына Будогоста Вадимира и его людей.

– Здесь их нет! – нахмурился Судислав. – А если кто из жителей Ладоги сюда и переехал, так это его личное дело.

– Верю, что тут их нет, но они укрылись на ваших землях.

– Мы никому не запрещаем селиться на них, если переселенцы не нарушают наши обычаи и законы. А по ним Вадимир и его сторонники всего лишь изгнанники.

– И ты не станешь их защищать, если мы попытаемся догнать и наказать беглецов?

– Не стану скрывать, Вадимир просил предоставить ему и его людям убежище, – неохотно признался Судислав. – На что я заявил, что такой вопрос может решить только князь Мстивой. Мы ведь обещали не вмешиваться в ваши дела.

– Ну да, поэтому вы и признали Будогоста словенским князем, – не удержавшись, съязвил Добровит.

– После того, как его утвердили князем ваши старшины и судары, – напомнил хозяин. – Кстати, передай Буревою, что дань обычно платится до первого снега.

Напоминание о дани в двести гривен, которая ежегодно выплачивалась варягам, явно не понравилось бы изборскому князю, ратовавшему за освобождение Любши. Поэтому, рассказывая