Накануне грозы - Билл Китсон Страница 77

даже больше. На фабрике в Рурской долине ведутся научные изыскания; их цель — произвести оружие столь разрушительное, что даже страшно представить. Хотя я знаю немало об оружии массового разрушения, даже мне больно думать о последствиях применения этого оружия. К счастью, проект пока на начальной стадии, и до завершения еще несколько лет, но, судя по документам, которые владелец фабрики забыл на столе, ученые только что совершили прорыв в исследованиях, и то, что было всего лишь интересной концепцией, превратилось в реальную угрозу. Если они смогут стабилизировать то, над чем работают, появится бомба размером меньше этого стола и весом вполовину меньше обычного артиллерийского заряда, но одна эта маленькая бомба за долю секунды сможет стереть с лица земли город вроде Зальцбурга. Мало того, ударная волна превратит здания в пепел и щебень и отравит почву на несколько десятков лет, а то и больше. — Он замолчал и посмотрел на Астрид. Ее лицо выражало недоумение, ужас и потрясение. — Вот кто такой Йорген Шмидт. Я — агент британской разведки; мое настоящее имя — Джошуа Джонс, и теперь моя жизнь и смерть зависят от тебя.

Повисло долгое молчание, и, казалось, прошла вечность, прежде чем Астрид заговорила.

— Мне нравится имя Джошуа, — спокойно произнесла она. — Намного приятнее, чем Йорген.

Джош взглянул на нее с удивлением и надеждой.

— Значит, ты меня не сдашь?

— Конечно, нет. — Голос Астрид был таким спокойным, словно она принимала заказ в ресторане. — Я люблю тебя, Джошуа Джонс. Любила, даже когда считала, что ты принадлежишь к презираемым мной представителям «высшей расы». Но я рада, что это не так. Твой рассказ многое объясняет. Я давно ломаю голову, почему ты сразу показался мне приятнее большинства немцев. — Она улыбнулась, и при виде ее чудесной улыбки его сердце сделало кувырок. — Но я буду молчать при одном условии.

— Каком? — спросил Джош. Он все еще немного нервничал.

Она потянулась через стол и почти шепотом озвучила свое условие.

Джош выслушал ее и улыбнулся.

— Это не составит труда. Как только вернусь, все сделаю. Я должен поехать в Лондон. После этого мне полагается отпуск; я приеду первым же поездом. Весь путь туда и обратно займет не больше десяти дней. Сегодня двадцать шестое августа… если я отправлюсь сегодня, то вернусь самое позднее пятого сентября. А пока… — Он замолчал.

Астрид снова наклонилась вперед, полы ее халата распахнулись, обнажив ее прекрасное тело.

— Да? — почти неслышно спросила она. — Что «пока», дорогой?

Завтрак они не доели.

Позже в тот же день они в слезах попрощались на вокзале. Поезд тронулся; Джош высунулся из окна вагона и сказал:

— Я люблю тебя, Астрид. И хочу провести остаток жизни с тобой. Обещаю, как только я вернусь, я выполню твое условие. Мы сразу поженимся.

Он прибыл в Лондон и отчитался перед Идритом Пойнтоном тридцать первого августа. На следующий день Германия вторглась в Польшу.

Несмотря на все мольбы, Идрит категорически запретил Джошуа возвращаться в Европу. Положение усугублялось столь стремительно, что всем оперативникам отдела отдали приказ немедленно ехать в Англию. Джош даже попытался позвонить Астрид и один раз дозвонился, но никто не подошел к телефону. Джош был не виноват, и оператор не виноват; он же не знал, что Астрид войдет в квартиру через несколько секунд после того, как оператор скажет Джошу, что номер не отвечает. Не знал, что она снимет трубку и услышит длинный гудок.

Оставалось лишь ждать развития событий. И долго ждать не пришлось: всего через два дня после возвращения Джош с тяжелым сердцем узнал о решении британского и французского правительств поддержать Польшу и выдвинуть ультиматум Германии.

* * *

Воскресным утром третьего сентября 1939 года охваты радиостанций побили все рекорды: в Британии и за ее пределами люди слушали новости о нарастающем кризисе. В церквях в тот день, напротив, недосчитались прихожан: даже самые набожные остались дома и сидели в гостиных у радиоприемников.

В доме на мысе Полумесяц Сонни возился с переключателем и наконец нашел канал «Би-би-си». Четыре поколения Каугиллов слушали передачу, хотя представитель младшего из них пока не понимал ее смысл.

В Брэдфорде новости слушали Саймон и Наоми Джонс; в Бейлдоне — Майкл и Конни Хэйг. Джесси Баркер, по-прежнему не получивший весточки от дочери, сидел у радиоприемника на другом конце Брэдфорда. А где-то в Англии на базе ВВС, уже переведенной в режим боевой готовности, ту же программу слушал Люк Фишер.

В Австралии обитатели дома Финнеганов встретили известия с потрясением и испугом; Белла, мучимая тревогой за своего возлюбленного Люка Фишера, даже не чертыхнулась, а горестно заплакала. Дотти Мэллой неожиданно забеспокоилась за мужа, скитальца Дэнни, несмотря на их размолвку. Дэнни тоже слушал радио в тренировочном лагере с другими солдатами своего батальона. Известия напугали и Филипа и Амелию Фишер; их приемник потрескивал, передача шла с помехами, но ее содержание от этого не становилось менее серьезным.

В Англии Джессика Танниклифф в кои-то веки взяла выходной. Она лежала в кровати в лондонской квартире, когда зазвонил телефон. Идрит Пойнтон велел немедленно явиться в отдел после объявления по «Би-би-си».

— Послушай, и все поймешь. Первым делом собери своих умников. Пусть немедленно приступают.

Джессика повесила трубку и перевернулась на другой бок.

— Теперь ты работаешь на правительство, — сообщила она Роберту. — Семь дней в неделю без выходных и праздников.

— Значит, война. — Он окинул взглядом ее стройное обнаженное тело. — А ты, значит, мой связной? — Джессика кивнула. Он начал ее ласкать. — Хорошо, тогда давай вступим в связь.

По пути в коридор Джессика прошла через гостиную. На каминной полке так и лежал нераспечатанный конверт с письмом от Майкла Хэйга, в котором тот сообщал, что отец Джессики нашелся. Лежал забытый и незамеченный.

* * *

Трансляцию «Би-би-си» слушали во всем мире, даже в Зальцбурге. Астрид Эриксон, отчаявшаяся увидеть Джошуа и получить от него весточку, в глубокой печали слушала речь премьер-министра Британии Невилла Чемберлена, произнесенную размеренным и четким менторским тоном:

Я обращаюсь к вам из кабинета министров в доме номер десять на Даунинг-стрит. Сегодня утром британский посол в Берлине вручил правительству Германии официальную ноту, в которой говорится, что, если к одиннадцати часам Германия не сообщит о готовности немедленно вывести войска из Польши, между нашими государствами будет объявлена война. Вынужден доложить, что сообщение не было получено, следовательно, с этого момента наше государство находится в состоянии войны с Германией.

Накануне рокового обращения Невилла Чемберлена по всей Британии начали готовиться к войне. Окна заклеивали лентами коричневой бумаги, чтобы стекла при попадании снаряда в дом не разлетелись во все стороны; со стороны казалось, что вся нация соревновалась в игре в крестики-нолики. Гражданам выдали противогазы и велели в случае авианалета отправляться в ближайшее бомбоубежище. Потом выяснилось, что