Наварин - Владимир Виленович Шигин Страница 64

Оттоманскому флоту в Наварине был нанесен значительный удар. Немногие уцелевшие во время боя суда намеренно не были уничтожены победителями – чтобы показать, что оружие было употреблено ими только для обороны, но не для нападения на флот Турции, с которой, ни одна из пославших свои эскадры держать – ни Россия, ни Англия, ни Франция – не была в войне.

Это обстоятельство – разгром турецко-египетского флота во время мира – явилось для Константинополя ударом куда более чувствительным, чем какой был бы нанесен самой Порте в случае обычных боевых действий.

Дальнейшие события показали, что, хотя Наварин и вызвал разрыв сношений Порты со всеми тремя державами, но только одна из них была вовлечена в войну с Турцией. Конечно, это была, как всегда, Россия!

Едва послы союзных держав покинули Константинополь на улицах и площадях турецкой столицы глашатаи уже читали обывателям гатти-шериф султана:

– Слушайте достойные жители славного Истамбула и передайте тем, кто не слышит! Москов желают погубить Высокую Порту. Они смеются над нашими святынями и не чтят Аллаха! Сколько еще можно терпеть это бесстыдство неверных! Великий падишах и непобедимый потрясатель вселенной, любимец Аллаха и тень пророка на земле, велел каждому правоверному готовиться к джихаду! Пришла пора поставить неверных собак на колени и отрезать их мерзкие головы!

– Алла! – кричали достойные жители славного Истамбула. – Поставим и отрежем! Заставим собак пожирать свои хвосты!

Не ограничиваясь демаршем, Порта запретила вывоз российского зерна из черноморских портов. Хлеб с оказавшихся в это время в Константинополе судов был вообще отобран силой. Султан Махмуд Второй желал быть достойным славы Сулеймана Великолепного, он желал быстрой и победоносной войны!

В самой Греции не намеривался прекращать войну Ибрагим-паша. Он не только привел в порядок все уцелевшие суда, но, воспользовавшись отсутствием тесной блокады, вывез в Египет всех больных и раненных, многочисленные гаремы и пленных греков. Теперь у Ибрагима была несколько уменьшившаяся численно, зато вполне боеспособная 20-тысячная армия. Помимо этого, к туркам примкнули и вооруженные местные мусульмане. Султан Махмуд велел, было, Ибрагиму идти с главными силами в Филиппополь (Пловдив) и, приняв там команду над Румелийской армией, воевать против русских. Но Ибрагим отослал гонца к отцу в Египет и тот посоветовал сыну никуда не уходить.

– Передайте Ибрагиму, чтобы не забывал о том, что Греция обещана султаном в правление нашему роду, поэтому ему незачем воевать где-то на Дунае за султана. Пусть оберегает свое добро! – сказал Мехмет-Али-паша посланцу сына.

А чтобы сын чувствовал себя уверенней, правитель Египта отправил к нему конвой с порохом и ядрами. Прорвать блокаду союзников египтянам помогали австрийцы. Пока последние отвлекали на себя дозорные суда. Египтяне беспрепятственно закинули боезапас на Кандию и в Морею.

Одновременно Порта пыталась всеми силами стравить Вену с Петербургом и хоть как-то хотя бы на время замириться с греками. Ни то, ни другое у турок не получилось. Вена была всегда рада напакостить России, но воевать с ней за турецкие обиды у австрийцев не было никакого желания. Попытка договориться с греческими повстанцами о том, что если они сложат оружие, то будет прощены, и получат некоторые права, тоже ни к чему не привели. Вдохнувшие воздух свободы, греки уже не желали и слышать о каких-то подачках со стороны своих ненавистных врагов.

– Мы будем не мириться с турками, а воевать, покуда последний из них не будет изгнан с последнего нашего острова! – кричали самые воинственные и готовились идти забирать у Порты Кандию и Хиос с Критом.

Россия желание греков вполне разделяла и была готова даже помочь, зато Англия была этой воинственностью напугана.

– Хватит с них и Пелопоннеса! Мы не можем окончательно ослабить Турцию перед лицом растущей мощи России – решили в Лондоне и, принялись, как всегда, отчаянно интриговать.

Не отставали от англичан и французы. Едва греки собрали на острове Сирос небольшую эскадру с десантом, чтобы отправить ее к Хиосу, как туда поспешил посланный де Реньи фрегат «Юнона». До перестрелки, к счастью, дело не дошло. Греки прорвались мимо наведенных пушек «Юноны». Греческие инсургенты, во главе с полковником Фавье (французом- республиканцем, ненавидевшим Бурбонов!), высадились на Хиосе, разбили турок и заперли их в крепости. На штурм, однако, сил у греков не хватило, и Фавье начал осаду.

Стремясь вернуть себе плодородный Хиос, турки вскоре собрали на малоазиатском берегу около Чесмы несколько тысяч отборного войска и подогнали из Дарданелл эскадру в 11 боевых вымпелов. Недалеко от берега сторонним наблюдателем качались на волнах корабли де Реньи. Было очевидным, что грекам, не смотря на их храбрость, Хиоса не удержать.

Пытаясь спасти десант и жителей острова, к де Реньи прибыл лодкой наш консул в Смирне Фродинг (из остзейских немцев). Французский командующий принял консула в каюте, сидя за рабочим столом и показывая всем видом, что приехавший отвлекает его от весьма важных дел.

– Господин адмирал, как христианин христианина прошу вас отогнать турецкую эскадру от Хиоса! – начал без всяких вступлений Фродинг.

В ответ де Реньи помотал головой:

– Пускаясь в эту экспедицию, греки нарушили декларацию трех адмиралов, подписанную нами после Наваринского боя! Пусть теперь сами расхлебывают свою кислую похлебку!

– В таком случае получается, что вы полностью на стороне турок! Но это противоречит Лондонскому договору! – сразу же ухватился за услышанное консул.

– А я не вижу в Лондонском трактате пункта, который бы давал нам право препятствовать туркам переплывать из одной гавани в другую! – попытался отбиться де Реньи.

– Однако вы поступали именно так с судами Ибрагим-пашы при Наварине! – окончательно припечатал собеседника к стенке настырный Фродинг. – К тому же, если греческий десант покинет остров, то турки непременно в отместку вырежут на нем все христианское население! Вы же не пособник башибузуков?

Загнанный в угол, де Реньи замялся:

– Я уже обещал эгинским депутатам, что, в случае оставления греками Хиоса, выхлопочу для них у турок выгодную капитуляцию! Так уж и быть я вышлю к малоазиатскому берегу один фрегат!

– Пусть тогда это будет русский фрегат! – не унимался настырный Фродинг. – Нашим легче будет договориться!

И де Реньи уступил напору.

– Пусть будет так! – скривился он, и силой переломил пальцами карандаш. Для присмотра за турками в тот же день был отряжен бывший при отряде де Реньи фрегат «Кастор». Капитан-лейтенанта Ивана Сытина учить, что делать в такой ситуации, было излишне. Сам с усами!

С открытыми орудийными портами «Кастор»