Ведуньи из Житковой - Катержина Тучкова Страница 60

Дора тихо, с закрытыми глазами лежала в пене. В ванной было слышно лишь ее ритмичное дыхание.

При очередном глубоком вдохе она резко нырнула под воду — ее лицо и волосы скрылись в шапке пены, а колени поднялись повыше. Что ж, если не получается с помощью тех, которые призваны были протянуть ей руку помощи, то получится иначе, решила Дора, прежде чем, шумно отфыркиваясь, опять вынырнуть на поверхность. Она сама разыщет человека, который, по ее мнению, был в ответе за то, как Сурмена окончила свои дни!

ЙОЗЕФИНА МАГДАЛОВА

Весна уже давно сменилась жарким летом, когда Доре снова удалось застать Багларку дома.

— Куда вы запропастились, тетенька? Я вас уже обыскалась! — спросила она, усаживаясь в прохладной тени липы за Багларкиным домом.

— Всё эти доктора, для них самое милое дело — искромсать человека вдоль и поперек. Почитай месяц продержали меня в больнице! Но сейчас они наконец-то от меня отстали. Ирма дала мне еще каких-то трав, и заживает вроде как неплохо, — объяснила хозяйка, похлопывая себя по левому боку под застиранным фартуком.

Когда Дора была у Багларки и Ирмы осенью, то заметила, что ни одна из них не хотела распространяться о женщине, которая воспитала Фуксену. Они выкручивались, как могли, вспоминали все новые и новые истории, но на вопросы Доры не отвечали. Что за тайна такая окружала Магдалку — тайна, завесу которой никто не желал приподнять? Дора еще пару минут поразмышляла на эту тему, а потом напрямую спросила об этом у Багларки.

— Магдалка? — протянула Багларка. — Что, Ирма намекнула тебе, будто Фуксена доводилась им с Юстиной родственницей?

Дора убедительно кивнула.

— Гм, это, может, и правда, но я не уверена, девочка моя, что так уж хорошо все помню…

— Ну тетенька! — сказала уже чуть ли не с досадой Дора. — Я Юстине внучка и имею право знать свою родню. А кому как не вам, крестная, тоже ее знать?

Багларка растерянно пожала плечами, а потом выпалила:

— Что ж, я думаю… думаю, что Магдалка была ваша тетя.

Дора широко раскрыла глаза: неожиданная новость ее ошарашила.

— Тетя?!

Багларка испуганно замолчала.

— Гм, ну да, старшая сестра Сурмены, — уточнила она потом неуверенно. — Только вы не могли ее знать. Она еще совсем молодой ущла туда, на словацкую сторону, до того, как родилась ваша мама, которая была младшей из них. Ушла к жениху, которого потом будто бы и угробила, но трудно сказать, правда ли это. Вышла замуж в Поточную за Магдала, потому ее и прозвали Магдалкой… и стала там ведуньей.

— А вы ее помните, тетенька? — спросила озадаченная Дора.

Багларка поколебалась, но затем подтвердила:

— Да, помню.

— Какая она была?

Старая женщина отвернулась.

— О мертвых или хорошо, или ничего, — ответила она в конце концов, и было похоже, что больше она ничего не скажет. Но Дора, недовольно откашлявшись, не отставала:

— Ирма говорила, что она была ведьмой. Это правда?

— Неужто Ирма так говорила? В самом деле? — Багларка удивленно покачала головой и раздраженно продолжила: — Ну да, про Йосифчену ходили нехорошие слухи. Жалко, что Сурмена сама тебе об этом не рассказала. Думаю, ей стоило это сделать.

Багларка явно почувствовала, что, раз уж Дора напала на след, то и не даст ей так запросто увильнуть.

— Поговаривали, что в Йосифчене сидит злая сила, — пустилась она в объяснения. — Ее даже и называли не ведуньей, а ведьмой. Правда, так люди бранили и других, если им не понравилось, как те наведовали. Но со старой Магдалкой было иначе. Говорили, будто она умеет наслать на человека одержимость злым духом, умеет навести сглаз, а если кого невзлюбит — то и накликать болезнь. Верно ли это было — не знаю. Помню только то, что пережили мы с Сурменой. Дело было после войны, может, в начале пятидесятых, когда я привела к ней какую-то чужую женщину, которую встретила внизу у кладбища. Она брела вдоль дороги, пошатываясь, то вперед пройдет, то назад вернется, так что я подумала: должно, ищет дорогу к кому-то из наших ведуний. И я готова была проводить ее к Ирме, к Годулихе или к Сурмене, смотря кого она назовет. И знаешь, что эта женщина рассказала? Что она из Земьянского Подградья и что Маг-далка ее испортила. И так странно она выглядела, растрепанная была, белая как мел, в общем, сама не своя… Схватила я ее под руку и недолго думая потащила в Бедовую. Решила, что если Магдалка на нее что-то навела, то помочь ей сумеет только Сурмена, которая училась тому же от их матери, Юстины Рухарки. И я не ошиблась. Стоило этой женщине сказать, что она не сошлась с Магдалкой в цене за какую-то ворожбу, как Сурмена сразу поняла, в чем дело. Быстро поставила воду для отвара, уложила женщину на кровать, под ноги ей подоткнула подушку, а мне велела снять с нее все, что может давить на тело. Я развязала ей платок, стащила с нее юбку, расшнуровала ботинки, чтобы она чувствовала себя свободнее, после чего Сурмена дала мне какую-то тряпку, которую я должна была накинуть бедолаге на лицо. Та, хотя была слаба как комар, вдруг заерзала и никак не хотела лежать спокойно, словно эта тряпка на лице ее жгла. Какое-то время я с ней боролась, в ужасе оглядываясь на Сурмену, которая все также стояла у разогретой печи над глиняным горшком, куда набросала, должно быть, с дюжину разных трав, и бормотала какие-то слова. Я их не понимала, но звучали они сурово и жутко. Тогда я еще не знала, что худшее только впереди! Ты бы видела, что началось, когда она заставила женщину пить приготовленный отвар, когда макала туда ее руки и разбрызгивала капли этой жидкости по ее телу! Сперва я думала, что она кричит потому, что отвар слишком горячий, а потом поняла, что и Сурмена опускает в горшок свои руки, но не издает ни звука. А та женщина орала так, будто на нее сыпали раскаленные угли. Орала и визжала, дергалась, как дикая кобылица, но при этом словно бы прилипла к соломенному тюфяку — не вскочила с него и не убежала, как можно было ждать. Все это было