Золото империи. Золото форта - Вадим Александрович Ревин Страница 6

Глава 2

Поезд мирно качнулся, останавливаясь полностью. Билый еще был во сне, из которого не хотелось выходить, сознание уже выходило из дремы, больше прокручивая воспоминания.

В последнюю ночь Марфа с Миколой долго не могли уснуть. Жена, чувствуя долгую разлуку, крепко обняв супруга, положила голову ему на грудь и молчала, временами тяжело вздыхая. Билый был уже мыслями в дороге. Настраивался. По-военному обдумывал то, каким будет путь до столицы. Вспоминал годы своей учебы в юнкерском училище. Димитрий сладко сопел в кроватке, сделанной из дерева дедом, Иваном Михайловичем.

– Значит, теперь надолго, – нарушив молчание, сказала Марфа.

– Что? – не понял тогда Микола. Он все еще пребывал в своих мыслях и не обратил внимания на вопрос супруги.

– Надолго уезжаешь, – с грустью в голосе повторила Марфа. – Сыночек без тебя расти станет.

– Не навсегда же. Пустое, Марфушка! Зачем сердце себе терзаешь? Ты – казачка и знаешь сама, что такой шанс выпадает не каждому. А три года быстро пролетят. Не заметишь, – пытаясь скрыть волнение в голосе, ответил Билый.

– Три года, – выдохнула жена.

– Вот именно. Ерунда какая! Три лета пройдет, и не заметишь пролетевшего времени.

– Как же, «не заметишь», вона сердце как волнуется, а ты еще не уехал! – приподняв голову, с легким упреком сказала Марфа.

– Ну, драголюба моя, давай без этих ваших бабьих штучек! В столицу еду, не на войну же! – твердым голосом оборвал супругу Микола, но, подумав о том, что завтра они попрощаются на целых три года, обнял Марфу и крепко поцеловал в губы. – Все будет хорошо, – постарался успокоить он супругу. – Бог не без милости, казак не без счастья, милая.

Марфа прильнула своими горячими губами к губам Миколы. Он ответил на ее поцелуй. И она часто задышала, впиваясь в губы все больше, отдаваясь душой и телом, чувствуя, что поцелуй может быть последним.

В жарком купе Билый, не открывая глаз, провел по губам пальцами. Из дремы по-прежнему не хотелось выходить.

Жена резко оторвалась от него, перенесла ногу через тело, уселась сверху. Посмотрела томным взглядом, и он, уже больше не думая о дороге, протянулся к супруге. Через тонкую ткань ночной рубашки почувствовал налитую женскую грудь. Мысли растворились в тумане желания; машинально помог снять ночнушку. В свете желтоокой полной луны обнаженная красота молодой женщины выглядела особенно привлекательно. Микола приподнялся и припал губами к груди Марфы. Та застонала, обхватывая руками голову супруга, и он, увлекая ее за собой, перевернул на спину. Сильные руки ласкали тело Марфы, вводя ее в исступление. Негромкий стон слетел с женских губ: «Коханый мой. Родной». Вокруг стояла пронзительная тишина, которая возможна лишь теплой южной ночью на кубанских просторах, и Микола с супругой были сейчас одни в этой тишине. Лишь луна стыдливо заглядывала в окошко своим круглым оком.

Тогда он проснулся с первыми петухами. Марфа уже не спала. Лежа рядом, она всматривалась в лицо спящего супруга, словно стараясь запомнить каждую его черточку. Микола улыбнулся ей, провел рукой по прядям ее волос и, прижав к себе, поцеловал.

– Пора вставать! – сказал он мягким голосом. Она нехотя, со вздохом поднялась и перекрестилась на образа, стараясь не смотреть в сторону кровати.

– Все будет ладно!

Марфа повернулась к нему и, посмотрев серьезным взглядом в глаза супруга, ответила:

– Дай Бог!

Дай Бог. Подъесаул резко распахнул глаза, мигом оценивая обстановку. Ничего не изменилось.

– Микола. Спал, что ли? – Продолжая покачиваться, теперь уже на мягком в красной обивке диване, повторяя такт остановившегося поезда, Михась радостно скалил крепкие белые зубы, свесившись с верхний полки. Глаза его возбужденно блестели, будущий юнкер наслаждался своей первой поездкой и не понимал, почему никто не разделяет его восторгов.

– Задремал, кажется, – вздохнув, сказал Микола, думая про младшего брата: «Дуреха», – поднялся, поправил папаху и вслух сказал: – Стоянка двадцать минут. Я до коня. Ты со мной?

Михась расцвел в радостной улыбке, дернулся, потом помрачнел, гася порыв:

– Батька сказал с поезда не сходить. До самой столицы чтоб из вагона никуда.

– Так со мной же, – опешил на миг Билый, поправляя черкеску. – Да и как он узнает?

Брат встрепенулся, но потом снова сник:

– Ни.

– «Ни», – передразнил Микола Михася и покосился на городских важных господ, представившихся купцами Смирновыми, соседей по купе. Выходило, снова конфуз. Ведь договорились же теперь только по-русски говорить. Старший мужчина поправил золотое пенсне и продолжил читать «Губернские приморские новости». Молодой человек, представленный племянником и первым помощником в магазине, взялся за соломенную шляпу, видно тоже собираясь выйти на перрон покурить в теньке тополей папироску. Чудной у него был полосатый жилет. В глаза сразу бросался. Из кармашка свисала серебряная цепочка часов. Приказчик, да и только. Сразу видно, торговое дело у купцов процветает.

– Жди тогда. Потом в ресторан тебя поведу. Чаю с лимоном отведаем.

Михась важно закивал, мамка, конечно, снеди всякой положила, как на всю станицу, однако в ресторан сходить надо – поучиться лишний раз манерам да на красивых городских дам поглазеть. Чудно выглядели, не в платках, бледнючие, будто знойного солнца не знавшие, упрятанные в кружева невесомых светлых, а то и белых платьев, – всем своим видом показывающие, что из другого мира. Сказочные лебеди, да и только. Об одной мысли о таких женщинах сердце начинало трепетать. Раньше так дыхание перехватывало, когда породистых кобылиц видел или стоял на краю утеса, любуясь чудесами природы.

Теперь радость жизни ощущалась в каждом миге, предвещая, что все самое таинственное и загадочное ждет впереди.

Стоило Миколе выйти из купе, как за ним следом шмыгнул и младший из Смирновых. Проскользнул вороватой тенью, поступью осторожной, чем немало подивил казачонка: откуда такая неблагородная походка? Из купцов богатых вроде – всю дорогу сидят напыщенными индюками, того и гляди за речью да за манерами. Но сообразить ничего далее не успел, так как купец бывалый, газеткой прошуршав, свернул листы и, прокашлявшись, вымолвил:

– Что же вы, Михаил, всё молчите. Рассказали бы, как в станице живете, чем у вас там молодежь занимается, как досуг проводите.

– Хорошо живем! – выпалил Михась и заулыбался, вспоминая родные степи, горы да реку бурную. – Молодежи у нас раздолье: дела сделал на базу, да в плавни.

– Что же вы там делаете? В плавнях-то?

– Так охотимся! – оскалился Михайло, не уточняя на кого: на горцев или кабанов. – Знатное, знаете, занятие получается, увлекательное, – добавил юноша, подумав. – Нам очень нравится.

– Знатное, – повторил задумчиво господин Смирнов, блеснув золотым песне. – В столицу едете впервые?

– Я – да, а брат