Золото империи. Золото форта - Вадим Александрович Ревин Страница 56

Суздалев судорожно глотает воздух и наконец резко вскакивает. Влюбленные бросаются друг другу в объятия. Ваня не может остановиться в своих поцелуях. Волосы, брови, глаза. Наконец находит губы.

Они по-прежнему пахнут малиной и такие же теплые и податливые. Суздалев еле отрывается от них и выдыхает:

– Но как?

– Пять минут, Ваня! Всего лишь пять минут! Я смогла купить только их!

– Лизонька! Ангел мой! Вы чудо! – граф снова покрывает кузину страстными поцелуями. Та отстраняется и протягивает:

– Ванечка! Бедненький мой! Ты так похудел за эти дни! Осунулся!

– Я в полном порядке, Лизонька!

– Что же теперь будет? – стонет баронесса.

– Да все прекрасно будет, Лизонька. На днях выйду! А там на поезд и на самый красивый пароход! И на Аляску! Купим избушку! Я буду охотиться на гризли и мыть золото. Вы – растить детей! Заживем, – протянул граф, сияя от счастья.

– Ванечка! Да вас повесить хотят! Какая Аляска?! – Баронесса уткнулась в плечо графа. Увидела порванное сукно на месте погон. И зарыдала, не сдерживаясь.

– Как повесить? – растерянно спросил Суздалев. – Чепуха какая! Ну подумайте, Лизонька, как меня, георгиевского кавалера, героя войны, и повесят? Ерунда какая!

– Так и повесят! – слезливо протянула Лизонька, не отрываясь от плеча.

– Да маменька не даст! Уже все связи подняла. Вот вас прислала! Порадовала сыночка! Все в полном порядке, Лизонька! Сейчас выберусь! А там поверенного найму, пускай Билого вытаскивает! А мы с вами, не теряя ни минуты счастья, рванем на Аляску! Подальше от самодуров!

– Ванечка! – Баронесса наконец-то нашла в себе силы оторваться от плеча и посмотрела на кузена глазами, полными слез. – Никто меня не присылал. Я сама пришла. Маменька ваша сразу слегла, как узнала про вас. Удар у нее! С постели встать не может. И говорит уже неразборчиво.

– Как удар?! – ошеломленно переспросил Суздалев, отшатываясь. – Как слегла?! Лизонька! – Граф рванул у шеи китель. Пуговицы посыпались. – Мне немедленно надо выйти. Я должен быть у матери.

– Я, Ваня, делаю все возможное. Большие деньги решают все и открывают все двери. Откроют и эту. Только время надо.

Как по команде, сзади распахнулась двери, и неизвестный надзиратель требовательно шикнул в щель.

– У меня нет времени, – прошептал граф.

– Ваня, крепись! – Баронесса отступала к двери. – Я не брошу тебя! Я вслед за тобой на виселицу пойду! Я выкуплю тебя!!!

– Лизонька! – опомнился граф. – А поцелуй?!

Дверь бесшумно закрылась за баронессой. И на камеру снова упал вакуум. Суздалев без сил опустился на кровать. Ему могло все и показаться.

Если бы в воздухе не стоял крепкий запах дорогих духов баронессы.

Глава 4

Пичугин являлся образцом полицейского. Верный и исполнительный, он имел уже часы-луковицу «За старания», хоть толком и не умел разбираться во времени.

Рослый детина тридцати с небольшим лет, человек ума недалекого, не обделенный природой силушкой. Любил страсть как две вещи: приложиться к бутылке и, будучи навеселе, как он сам выражался, «почесать кулаки об чью-тудыть морду».

По причине часто водимой дружбы с зеленым змием, женат не был. Знаниями себя не отягощал. Но работу свою в качестве держиморды любил. Исполнительным и сердобольным был Пичугин на службе. Если кто-то из бандитов, по причине доброты следователей, не имел желания давать показания и уж тем более вину свою за содеянное признавать, то непременно звали Пичугина. Хватало четверти часа нахождения его с преступником один на один за закрытыми дверями кабинета, как виновный сам во всем чистосердечно признавался. И дело можно было закрывать, и суд, учитывая то, что преступник осознанно помогал следствию, выносил более мягкий разговор. Начальство, в том числе и следователь Травкин, старалось не замечать извечный перегар, которым наполнялся коридор следственного отдела при появлении Пичугина, хотя Травкин порой и ворчал, грозясь перевести полицейского в городовые.

Опять же, кто как не Пичугин умело выбьет показания с зарвавшегося бандита?! Правильно. Некому! Нераскрытые дела томами бы пылились на подоконнике. А так честь и хвала. Уважение.

Пичугин знал о расположении к нему начальства и порой перегибал палку. Несколько раз позволил себе появиться на службе в совершенно неприглядном виде, за что был прилюдно отчитан Травкиным и ущемлен в жалованье. Отыгрался тогда изрядно Пичугин на одном мелком воришке. Почесал, так сказать, свои пудовые кулачищи о… В общем, физиономию подправил так, что вор со страху быть снова пойманным и отданным в руки сего амбала завязал с воровством и устроился на вполне законную работу.

Вот и сейчас, ведя подъесаула Билого в камеру, Пичугин норовил придраться к нему, чтобы затем, вроде как за дело, залепить кулачиной под дых.

– Что ж вы, казачуры, за народец такой? А? – с надменной ухмылкой на слюнявых губах произнес полицейский. – Все вам неймется. Вечно нос свой суете и себя выше всех ставите. Вот теперь и сам попал, как та курица ощипанная.

Билый, идя размеренным шагом, сделал вид, что не слышал первой части сказанного, но невозмутимым голосом ответил:

– Как кур в ощип.

– Чаго? – рявкнул Пичугин.

– Как кур в ощип говорить нужно, мужик неграмотный! – повторил Билый.

– Чаго? Чаго? – завелся Пичугин: кажется, что найдена зацепка, чтобы помять бока этому казачишке. – Да я тебя как того червяка раздавлю и не замечу!

– Ну, – негромко протянул Микола. – Это еще бабка надвое сказала. Хлопотно может оказаться.

Глаза полицейского налились кровью, вены на шее вздулись, и пудовый кулак стал подыматься, чтобы профессиональным ударом ввинтиться под ребро задержанному. Казачья чуйка и здесь не подвела. Билый, чувствуя угрозу, выждал момент, и когда Пичугин выбросил руку вперед, пытаясь воткнуть свой огромный кулак в спину казака, сделал шаг в сторону, одновременно схватив руками предплечье полицейского и зажимая его в мертвый замок, отвел руки немного назад и затем резко крутанул ими вперед. Амбал, как послушный теленок, откинувшись было назад, влекомый силой инерции, подался вперед и встретился своим бычьим лбом с каменной стеной. Ноги обмякли, и Пичугин стал медленно сползать по стене на пол. Билый оглянулся – не видел ли кто? Но в коридоре было пусто. Подъесаул присел на корточки рядом с ничего не понимающим Пичугиным.

– Вот что, мил человек, – сказал Микола уверенным голосом. – Ум всегда победит силу. В следующий раз семь раз подумай, прежде чем сделать решительный шаг.

– Ненавижу вашу братию! – прошипел Пичугин.

– Тю! Так, чай, я не барышня, чтобы меня любить-то! – весело отозвался Билый. – Наука тебе будет. А в следующий раз, коли не вразумеешь, дам еще урок. Потолковей этого будет.