Архонт росский - Александр Владимирович Мазин Страница 44

— Купить дом достаточно, чтобы стать жителем столицы, — заверила Юлия.

— Просто жителем? — Сергей покачал головой. — Нет, просто гражданин — это не для меня. Я рикс, милая. У меня под началом несколько сотен воинов вроде тех, что ты видела. И корабли, на которых они пришли. Ты предлагаешь тому, кто по крови равен патрикиям империи, стать простолюдином?

Осознала. Задумалась.

Теперь, когда вода смыла косметику, Сергей мог оценить ее настоящий возраст. Минимум середина третьего десятка, если не последняя треть. Девочка по меркам прошлого Духарева, но для Вартислава Дерзкого, считай, женщина средних лет.

«Если она поможет мне закрепиться в империи…»

— Ты не можешь на мне жениться, — вздохнула Юлия. Очень искренне. — У меня есть муж. Пока Нифонт жив, не можешь.

— Я могу его вызвать и убить, — предложил Сергей.

Жениться на Юлии он не планировал, но наварха красного дромона он прикончит с огромным удовольствием. Он бы всех их перебил, если бы была такая возможность. Память о том, когда он смотрел в жерло византийского огнемета, не выветрится никогда.

— Это невозможно! — Юлия, похоже, испугалась. — Даже не думай об этом! Я… Я подумаю, что можно сделать… мой лев.

Это был намек.

А потом они снова оказались в бассейне. А примерно через полчаса, когда они, не выходя из воды, дегустировали новый набор сладостей, на этот раз запивая его сильно разбавленным красным. Юлия сказала:

— Кажется, я знаю, что надо делать.

— Я тоже знаю! — засмеялся Сергей. — Но дай мне немного передохнуть!

— Я не о твоем приапе! — Юлия толкнула его кулачком в грудь. — Я знаю, как представить тебя магистру оффиций! Да! Завтра я вас познакомлю! А сейчас мы пойдем смотреть фреску! Ты не забыл?

Они выбрались из воды, завернулись в сухие простыни и пошли смотреть фреску.

Целой процессией отправились.

Впереди — евнух с факелом.

Позади — с полдюжины слуг, которые несли их вещи и то, что они не успели съесть и выпить.

Замыкал процессию Лодур с раздобытым где-то кубком вина.

Сергей не стал делать ему замечания. Полагал: здесь им ничего не угрожает. Так что пусть парень расслабится: выпьет, попялится на полуголых служанок…

Это была ошибка. Дренг не имел права на отдых. Он был в карауле. Лодур был молод и мог не понимать, где оказался. Византия. Тут опасностей больше, чем в Диком поле.

Лодур не понимал, а вот Сергей — должен был помнить. И будь здесь сейчас князь-воевода Серегей, он бы помнил. А вот Вартислав Дерзкий… Теплая вода, вино, податливая женская плоть…

В общем, расслабился княжич. Забыл не только устав караульной службы, но и основные правила Византийской империи.

Фреска, вернее, фрески действительно соответствовали античному фольклору. Грустная история юноши, рискнувшего посмотреть на купающуюся богиню и не владеющего навыками скрытности. Странно для охотника. А может, и нет. Судя по изрядной своре, которая позже его рвала, парнишка был из благородных, тех, что не в засаде сидят, а ждут, когда специально обученные люди подгонят им трофей.

И у Сергея действительно имелось изрядное сходство с пострадавшим от собственного вуайеризма охотником. Надо полагать, автор фресок рисовал Актеона с какого-нибудь древнего скифа. Разве что Сергей помускулистее и репродуктивный орган покрупнее. Ну да у античных парней сей инструмент тоже наверняка был побольше. Это традиция требовала изображать его рудиментарным. В принципе, логично для тех, кто бегает и сражается голышом.

Наконец они остались вдвоем. Как только слуги доставили имущество любовников, патрикия их выставила.

— Не боишься, что я тебя съем, мой Актеон?

— Я не просто Актеон, а Актеон-варвар! Диану этот Актеон уже поимел. И совсем не прочь поглядеть на того, кто рискнет его прикончить.

Юлия засмеялась.

Оба еще не знали, что слова Сергея окажутся пророческими.

— Я видела, что ты моему брату подарил. У тебя еще есть?

Спальня у Юлии хороша. Оборудована всем необходимым, вроде ванны и мини-лифта для подачи блюд и выпивки. А еще здесь просторно. Особенно на кровати, которая тоже «оборудована» качественно. Даже белье льняное, а не скользкое шелковое. И набор подушек и подушечек просто восхитителен. И еще — серебряное зеркало в полный рост с изумительной чеканкой по ободу и двумя масляными лампами на концах оси, на которой оное зеркало и крепилось. Наклони немного — и любуйся на себя, прекрасную, раскинувшуюся на ложе. Или оседлавшую очередного… Актеона?

Сергею на своих предшественников, равно как и на мужа-наварха, наплевать. Благородная дама его использует? Ну так и он ее тоже. Удовольствие-то взаимно. А захочет рыжая аристократочка получить пару собольков в тон крашеным кудряшкам — не вопрос. Мир альковов в византийской столице — особенный мир. Нередко двери из него ведут прямо в дворцовые коридоры. И патрикия, как уже выяснилось, точно знает, какие именно.

— Есть еще, — улыбнулся Сергей. — Но за это тебе, душечка моя, придется поработать… Нет, нет, не языком! Хотя и языком тоже. Но не в постельке. И завтра. Сейчас продолжай, не отвлекайся.

Если бы он знал, что «завтра» у них не будет… Хотя если бы знал, то и беды не случилось бы.

— Не отвлекайся…

Но — отвлеклась, подползла кошечкой по животу, по груди…

— А может, ты, мой лев? Язычком?

Ишь ты, какие мы… нетрадиционные.

— Чего не умею, того не умею, крошка моя.

— Так я научу, — посулила патрикия. — Я хороший учитель. Ублажить женщину язычком — великое искусство. Мой муж, к слову, управляется им куда лучше, чем вот этой своей штукой. Не упусти возможности, мой лев. Ты не всегда будешь таким пылким, как сейчас. — И рассудительным тоном, явно кого-то цитируя: — Годы делают мужчин слабее, а женщин — более страстными. Что ты тогда будешь за муж, если не сможешь доставить удовольствие, например, такой женщине, как я?

«Не дай Бог, — подумал Сергей, — чтобы у меня лет через сорок-пятьдесят появилась такая женщина, как ты».

Но вслух сказал другое, варварское:

— У меня на родине главное, чтобы удовольствие получил мужчина. А женщина… Если ей что-то не нравится, я ее выгоню. И возьму другую жену. Или двух. Или трех. — И, поддразнивая: — Сейчас у меня тоже три. Дочь нурманского рикса, дочь лехитского патрикия и баронесса из франков.

— Три