Я, Юлия - Сантьяго Постегильо Страница 4

– Горит дворцовая библиотека! – завопил тот.

– А также весь дворец и Форум в придачу! – добавил Квинт Эмилий, уже не раздраженно, а злобно. – У меня нет людей, чтобы удовлетворять твои прихоти! Позови вигилов! Это они должны тушить пожар, а не я!

– Вигилы пытаются отстоять храм Весты и храм Мира! Библиотека располагается внутри дворца, а дворец доверен тебе!

Все было без толку. Квинт Эмилий помотал головой в знак отказа и развернулся, чтобы последовать за своими преторианцами. Те быстро уносили прочь, подальше от огня, человека в пурпурной императорской тоге, вдыхая запах перегара – последствие очередного пиршества, одного из многих.

Гален направился в противоположную сторону.

Квинт Эмилий обернулся и увидел, что обезумевший врач не удаляется от пожара, а, наоборот, приближается к его очагу.

– Ты и ты! – обратился начальник к двум преторианцам. – Берите его и тащите в цирк!

Лекарь немало досаждал ему, но состоял при сиятельном императоре: допустить, чтобы он стал добычей пламени, было не слишком разумно. Коммод, которому Гален был так же дорог, как любовница и рабы, обвинил бы в его гибели Квинта Эмилия, а тому вовсе не хотелось испытывать на себе тяжесть императорского гнева. Он видел Коммода в ярости: зрелище не из приятных. Тот, на кого обрушивался Коммод, мог считать себя покойником.

Солдаты по-военному отсалютовали начальнику и устремились за стариком, который семенил с удивительной быстротой.

– Идет в библиотеку, – заметил один из них.

– Там жарче всего, – закончил другой.

Не обращая внимания на преторианцев, Гален приблизился к входу в дворцовый архив, намереваясь попасть внутрь и спасти что можно. Сквозь щели в двустворчатой бронзовой двери, что вела в комнату для чтения, шел темный дым. Гален пнул дверь ногой, но та не открылась. Тут его схватили за плечи – весьма невежливо.

– Отпустите, проклятые, отпустите, злодеи! – яростно завывал Гален, молотя кулаками, силясь высвободиться из хватки двух преторианцев.

Но он был уже стар, а два воина-германца отличались завидной телесной крепостью. Они поволокли врача прочь от библиотеки.

– Пустите, оставьте, проклятые! – надрывался Гален, пока солдаты тащили его по коридору, соединявшему дворец с пульвинаром Большого цирка. – Вы ничего не понимаете. Там все мои свитки, все папирусы, все записи последних тридцати лет. Горит все, что я знаю, все, чему я научился… Да не придет к вам на помощь Асклепий, когда вы захвораете!

Навстречу им проследовал отряд вигилов, посланных для тушения пожара. Они несли ведра из эспарто, пропитанные смолой. Управляться с такими было намного легче, чем с деревянными, – они весили гораздо меньше. Но, несмотря на усилия этих людей, обученных тушению пожаров, пламя все разгоралось, выплевывая горячие головни и горящие куски папирусов, которые летели вверх, в бесстрастное ночное небо.

Дом семейства Северов, Рим

Вернулись рабы во главе с атриенсием. Весь в поту, он вошел во внутренний двор обширного дома Северов, где его с нетерпением поджидали женщины. Юлия стояла посередине, рядом с имплювием, Меса – чуть поодаль. Теперь сестра Юлии тоже была обеспокоена, так как уловила запах дыма.

– Там сильный пожар, госпожа! – сообщил атриенсий, тяжело дыша.

– Да сохранит нас Элагабал! – воскликнула Меса, вверяя себя богу солнца, которому поклонялись в ее родном городе.

У Юлии, однако, не было времени на благочестивые размышления. Она сразу перешла к делу:

– Где именно? Очень большой?

– Не знаю, госпожа. Я не смог пройти дальше колонны Траяна. За ней – сплошная суматоха. Пламя уже подобралось к амфитеатру Флавиев. Небо стало рыжим…

Юлия и Меса посмотрели вверх. Все было окрашено в зловещие, грозные охристые цвета. Сделав над собой усилие, Юлия принялась действовать.

– Разбудите детей, – велела она.

– Алексиан! – воскликнула Меса, вспомнив, что ее мужа нет дома.

– Он направился к порту, это в другой стороне, – успокоила ее Юлия.

Она не волновалась ни за мужа, ни за зятя: Септимий был далеко, в Верхней Паннонии, где исполнял должность наместника. Ей так хотелось бы поехать туда с ним! Более того, это было ее долгом. Однако…

Стук в дверь вывел ее из задумчивости.

– Откройте! Сейчас же откройте! – приказала она.

– Алексиан! – крикнула Меса. Дверь открыли, в нее быстрым шагом вошел муж Месы. Она бросилась ему на шею.

– Громадный пожар! – известил всех Алексиан, обнимая супругу, чтобы унять волнение.

– Надо идти, – сказала Юлия тихо, почти шепотом.

– Куда?

Юлия пристально посмотрела на зятя. Алексиан был примерным мужем и хорошим отцом для малышки Соэмии. В отсутствие Септимия он исполнял обязанности отца семейства. Еще одним мужчиной в доме был Плавтиан, вездесущий приятель супруга Юлии.

– Подождем Плавтиана, – решил Алексиан. – Мы были с ним в порту. Затем он пошел выяснять, грозит ли нам опасность, или пожар не достигнет этой части города. Ты же знаешь, покинуть Рим…

Юлия перебила его, вновь понизив голос:

– Он не принадлежит к нашему семейству.

Было понятно, что она ступает на скользкую почву. Ссориться с Алексианом не стоило.

– Однако Септимий доверяет ему, и я тоже, – заявил зять.

Больше Юлия не произнесла ни слова.

Ее отсутствующий супруг предоставил Плавтиану слишком много власти, и Юлия не могла ничего возразить.

До поры до времени.

Большой цирк, Рим

К длинной арене, где в дни состязаний мчались квадриги, вели поистине циклопические ступени. По ним расхаживал император Коммод, одетый в пурпурный палудаментум. Его окружали десятки вооруженных преторианцев.

Он остановился, возвел глаза к небу и вздохнул:

– Ветер дует с севера.

– Да, сиятельный, – подтвердил Квинт Эмилий, тоже посмотревший наверх.

Император продолжил расхаживать по ступеням, неулыбчивый, внутренне напряженный.

– Кого не хватает? – осведомился он.

– Пока точно не знаем, сиятельный, – ответил начальник преторианцев, – но, кажется, сгорел храм Мира, а вместе с ним – римские архивы и часть зданий Форума. Храм Весты также объят пламенем.

– Это знак свыше. – Коммод застыл на месте и уставился на Квинта Эмилия. – Ты понял?

Префект претория тоже остановился и сглотнул слюну. Он не знал, что сказать. По телу потекли ручейки пота. Император меж тем ждал ответа.

– Нет, ты не понял, – заключил Коммод, видя, что его собеседник хранит молчание. Затем, к облегчению Квинта Эмилия, улыбнулся. – Это понимаю один только я, и никто больше. Вот почему я император, а вы нет. Погодите чуть-чуть…

Запрокинув голову, он залился звонким смехом, отзвуки которого покатились по ступеням. По распоряжению императора, двери Большого цирка оставались закрытыми. В эту ночь цирк стал его убежищем. Пусть простонародье ищет спасения в других местах. Громадное сооружение, облицованное мрамором при Траяне, не может загореться в два счета. Пока ветер гонит дым