Золото империи. Золото форта - Вадим Александрович Ревин Страница 39

коридор, и оба оказались у входа в большую залу. Она представляла собой просторную квадратную комнату. Окна были напрочь заколочены, так что и полоска света не просачивалась через них. В зале царил густой полумрак. Все предметы, находящиеся в комнате, и одежды, в которые были облачены стоявшие по краям комнаты люди, казались серыми. В центре, ближе к стене, стояло большое деревянное кресло, чем-то напоминающее трон. На нем, одетый в длинную мантию, сидел человек. В руках он держал какой-то свиток, голову его украшала шапка, чем-то напоминающая корону. «Досточтимый Мастер, – подумал Микола, вспомнив короткую лекцию, которую ему прочитал Суздалев, вводя в курс дела. – То есть по-нашему, по-военному, – главнокомандующий. Как сказал Ваня – это символ духовного начала в человеке».

Граф, поклонившись сидевшему на троне, сделал несколько шагов в сторону и занял свое место.

Микола зажмурился, слегка надавил на глаза, привыкая к темноте. Он был уже в этом доме, но тогда все комнаты выглядели по-иному. Сейчас же эта зала, заполненная людьми, преобразилась. Огоньки больших зажженных свечей отплясывали бликами на стенах комнаты, высвечивая за креслом-троном рисунок, изображающий треугольник с оком внутри. Взгляд Билого переместился дальше по периметру залы. Почти напротив Досточтимого Мастера на кресле меньшего размера сидел одетый почти в такую же мантию другой человек. «Это, если не путаю, стало быть, Старший Надзиратель, – вспоминая разговор со своим другом, продолжил свои мысли Микола. – Он олицетворяет душу». Подъесаул повернул голову слегка направо: «А ты у нас, значит, Надзиратель Младший – то есть соединение душевного и духовного».

В голове Билого мелькали образы чинов масонской ложи, о которых ему подробно рассказал Суздалев. Память у казака была отменная от природы, и посему особого труда сориентироваться среди этого «войска» ему не составило.

«А вот и “внутренний” с “внешним” миры человека», – улыбнувшись про себя? подумал Микола, глядя на стоящих почти рядом Внутреннего и Внешнего стражей.

Убедившись, что все члены ложи собрались, сидевший на троне взял в руки деревянный молоток и несколько раз ударил им. Старший Надзиратель тут же повторил такую же серию ударов своим молотком.

Все стоявшие в зале замерли, воцарилась тишина. Слышно было, как воск потрескивал, оплавляясь с горящих свечей.

– Все ли привратники на местах? – раздался густой бас Мастера.

– Да, – учтиво отозвался Старший Надзиратель.

– Что же входит в их обязанности? – вновь спросил Мастер.

– Охранять покой ложи, – ответил Надзиратель.

– Все офицеры присутствуют? – прозвучал очередной вопрос.

– Да, Досточтимый Мастер, – сказал Надзиратель.

Лаконичность ответов удивила Билого: «Как по уставу».

– Все ли офицеры помнят о своих обязанностях? – прозвучал низкий голос Мастера.

– Да! Все! Досточтимый Мастер? – вновь отозвался Старший Надзиратель.

Удостоверившись, что все офицеры находятся на своих местах и знают свои обязанности, Мастер объявил об открытии ложи, призвав присутствующих следовать установленным правилам.

Затем, глядя на треугольник с глазом внутри и воздев руки вверх, Мастер произнес, медленно и четко выговаривая каждое слово:

– О Великий Архитектор Вселенной! Благослови нас на открытие сей ложи! Благослови на принятие в наше братство нового Ученика. Мы клянемся соблюдать все правила, чтобы собрание прошло в гармонии и согласии!

Выждав паузу, Мастер повернулся к присутствующим и, разведя руки в стороны, словно раздавая полученное свыше благословение, произнес:

– Ложа открыта! Есть ли сомнения у вас, братья, что кто-то присутствует здесь, не имея на то права?

Несколько человек указали жестом на стоящего у входа подъесаула. Билому показалось лицо одного знакомым. «Что за чертовщина! – пронеслось в голове казака. У одного из указывающих на него на руке не было кисти. – Извозчик? А где борода? Или померещилось?»

– Нет, братья! – нарушил ход мыслей подъесаула голос Мастера. – За этого Профана поручился один из наших Подмастерьев. К тому же имеется письменное прошение нового кандидата о вступлении в наше братство. И он, если мы примем его, будет посвящен сегодня в Ученики.

Убедившись, что все недоразумения улажены, Мастер вновь взял в руки молоток и серией ударов возвестил о начале работы ложи. Старший Надзиратель, следуя правилам, вторил ему такой же серией ударов молотка.

Один из Надзирателей подошел к Миколе и завязал ему глаза платком. Взяв его за руку, Надзиратель вывел Билого в соседнюю комнату и, затворив дверь, оставил одного.

Через закрытую дверь до Миколы доносились лишь обрывки фраз, из которых следовало, что в данный момент все присутствующие в ложе рассматривают его кандидатуру. Несколько голосов, видимо тех, кто не желал его вступления, звучали особенно громко. Послышались несколько ударов молотка, и голоса стихли, переходя в неразличимый гул.

– Подавляющим большинством голосов всех присутствующих братьев… – донеслось до слуха подъесаула. Глаза его были завязаны, и физиологически слух за счет этого обострился. «Значит, приняли, – подумал Микола. – Теперь или грудь в крестах, или…» Про «или» думать не хотелось, ведь наказание за преступление клятвы в каждой из масонских лож следовало незамедлительно.

Гул и голоса стихли. Дверь в комнату, где сидел Билый, с легким скрипом отворилась, и послышались неторопливые шаги. «Стало быть, это Дворецкий пришел за мной», – вспоминая табель о рангах, подумал Микола. Вошедший подошел к казаку и монотонным голосом произнес:

– Мне надлежит сейчас же изъять у вас все деньги и металлические предметы. Таковы правила.

Билый подчинился. Сняв кавказский пояс с кинжалом, он протянул руку вперед. Дворецкий принял кинжал и положил его в нишу в стене.

– Денежных средств при себе не имею. Можете не сомневаться, – произнес Билый.

– Охотно верю, – отозвался Дворецкий и преклонил колено. Подъесаул почувствовал, как крепкие руки снимают с его правой ноги сапог. Теми же быстрыми и ловкими движениями Дворецкий освободил его от одежды, обнажив левую грудь, левое колено и правую руку, а на шею накинул Буксирный трос – веревку с мечом, указывающим на грудь. Дворецкий слегка потянул за веревку, и Билый последовал за ним. У входа в залу Дворецкого и подъесаула встретил Привратник. Он осмотрел нового кандидата и счел его подготовленным по всем правилам.

Привратник, повернувшись к сидевшему на троне Мастеру, поклонился, говоря о том, что кандидат готов. Мастер поднял руку. Перешептывание присутствующих стихло. Мастер ударил молотком и произнес:

– Профан! Ты пройдешь церемонию принятия в первый градус. Для этого тебе нужно произнести клятву. Так повторяй же за мной!

Миколе, стоявшему с завязанными глазами, голос говорившего казался доносившимся из подземелья. Бывалый разведчик, лихой казак слегка оробел, но быстро справился с волнением.

– Да, Досточтимый Мастер! – ответил Билый. Смутное чувство овладело им. Но отступать было некуда, да и незачем.

– Я… Добровольно и с желанием… Беру на себя… – повторял Микола за Мастером. – Клянусь никогда не раскрывать часть или