Тамара. Роман о царской России. Книга 1 - Ирина Владимировна Скарятина Страница 37

У меня восхитительные подарки. Вот что я получила: 1. Серебристо-серого попугая с розовыми перьями. Его зовут Попо́. Серебряный набор для туалетного столика с надписью "Тамара" и маленькой короной над ней на всех предметах – от Мамуси. 2. Красный кожаный набор для моего письменного стола с моим тиснёным золотыми буквами именем, но без короны – от Папуси. 3. Новый Завет в обложке из алого бархата с золотом – от двоюродной бабушки Натальи – и с закладкой, которую она сделала сама. Она заложила ею именно ту страницу, где Христос говорит: "Пустите детей приходить ко Мне". Наверное, это предназначалось мне, но двоюродная бабушка стара и забыла, что теперь мне двенадцать и я вовсе не такое уж дитя. 4. Большая серебряная икона – от Дедуси. 5. Шёлковый пояс – от мисс Бёрнс. По её словам, он привезён аж из самой Шотландии и украшен цветами знаменитого клана. "То Кэмпбеллы идут, ура, ура!" – пропела я, но она сказала: "Не будь дурочкой. Это клан МакТавишей". Так что теперь я МакТавиш, Тамара МакТавиш.

Ну, а Няня подарила мне маленькую серебряную иконку святого Амвросия Медиоланского, который является её любимым святым, а ещё миниатюрную лампадку из красного стекла для возжигания перед ней елея. Она прыснула мне в лицо прямо из своего рта святой водой из реки Иордан и посыпала голову святым пеплом, чтобы защитить меня и отогнать всё зло. Пепел вызвал у мисс Бёрнс раздражение, когда та принялась расчёсывать мои локоны, и они с Няней "перекинулись парой слов". Мисс Б. фыркнула: "Что за суеверная чушь, да к тому же столь грязная и неряшливая! Только взгляните теперь на волосы этого ребёнка".

А Няня сказала: "Я буду благодарна, если вы перестанете так говорить о священных вещах, в которых ничего не смыслите. Занимайтесь лучше девочкиными уроками, я же позабочусь о её душе и теле".

И тогда мисс Бёрнс произнесла очень тихо, себе под нос: "Невыносимая старуха!"

А Няня буркнула: "Я слышу тебя, язычница-еретичка".

Тогда мисс Бёрнс закричала и выбежала из комнаты, помчавшись к Мамусе. А Няня закончила расчёсывать мои локоны и провозгласила, что те стали с парой-тройкой пепелинок тут и там ещё краше.

Тут вошла Мамуся и, покачав головой, печально промолвила: "Ай-я-яй, Няня, зачем ты позволяешь себе распускать язык?"

А Няня сказала, глядя ей прямо в глаза: "Марина Михайловна, я прекрасно понимаю, что полезно для духовного и телесного здоровья ребёнка, а что нет".

Мамуся улыбнулась, похлопала ту по спине и согласилась: "Я знаю, я знаю. Ты замечательно относишься к нашей маленькой Тамаре. Я прошу тебя лишь об одном: не обижай мисс Бёрнс. Ты должна быть снисходительной. Она другой веры и не понимает наших религиозных традиций".

И Няня пообещала: "Ладно, Ваше Сиятельство, я постараюсь". Но её глаза излучали озорной блеск, как бывает всегда, когда у неё что-то на уме.

А шесть месяцев спустя, 18 мая, в том же самом дневнике появилась слегка сконфуженная запись:

Мне нужно написать о чём-то очень большом и важном. Случилось это так: прошлой ночью, как обычно, я легла спать в восемь, чувствовала себя вполне нормально, только меня чуточку знобило. Спала я тоже хорошо, но мне приснилось, что я жена Синей Бороды и он гонится за мной с ножом. Проснувшись сегодня утром, я закричала: "Это был вовсе не сон. Он действительно пытался меня убить!"

Итак, я рванула по коридору женской половины, голося: "Смотрите, смотрите, я ранена! Кто-то пытался, пока я спала, меня убить! Я знаю, что это был Синяя Борода!"

Все повыбегали из своих спален: Мамуся, Няня, мисс Бёрнс, Танька и горничные. Только взглянув на меня, они ахнули и поспешили вернуть обратно в постель. И я весь день провела там с тёплой грелкой. У Мамуси была со мной одна из тех "длительных бесед", когда она хочет сказать нечто особенное и очень долго ходит вокруг да около. На этот раз она объяснила, что я внезапно повзрослела. "Практически в одну ночь", – сказала она. Однако я не должна ничего говорить об этом мужчинам, даже Папусе и Дедусе, "поскольку это женский секрет". Что ж, я согласилась: "Хорошо". Но час спустя Папуся и Дедуся вошли на цыпочках в мою комнату, как они делают, когда я хвораю, и встали в изножье моей кровати, долго шепчась о чём-то с Мамусей. Затем они мрачно покачали головами, поцокали и произнесли: "Такая юная, уж очень юная! Даже слишком …"

Но ведь это не было новостью, на которую можно было бы так реагировать, поэтому я стала подозревать, что они как-то прознали о моём взрослении за одну ночь. Но когда они добавили: "Слишком много конфет и слишком много пирожных способны расстроить желудок маленькой девочки", – я расхохоталась, поскольку тогда поняла, что они вообще ничего не знают. Итак, я подмигнула Мамусе, а та подмигнула мне в ответ, как бы говоря: "Женский секрет – помнишь?"

Позже я сказала Мамусе: "А мужчины весьма забавны, не так ли?" – и та ответила: "Весьма".

12 января

Я укрепилась во мнении, что мужчины весьма забавны. Папуся каждый понедельник ходит вечером в турецкую баню и всегда берёт с собой два апельсина. Он говорит, что те после ванн утоляют жажду лучше, чем простая вода. Взяв их из стоящей на обеденном столе вазы с фруктами, он суёт их в карман, который потом ужасно топорщится.

Вчера он почему-то в баню не пошёл, и поднялся ужасный переполох, поскольку вечером позвонила незнакомая дама и спросила необычайно хриплым голосом: "Где мой фруктовый великан? Я хочу свои апельсины!" Вся семья сидела за чаем, и трубку подняла я. Когда же я передала сообщение Папусе, тот ужасно покраснел, словно индюк, и закричал: "Это, должно быть, звонила какая-то сумасшедшая! Я никогда и никому не отдаю свои апельсины".

Но Мамуся встала и вышла из-за стола в крайнем напряжении и с гордой осанкой, а Ванька с Танькой захихикали, а все остальные стали хором обсуждать. В этом есть нечто забавное. И я должна буду во всём разобраться.

Чуть позже

Неразбериха