Преклони предо мною колена - Богумил Ржига Страница 31

постороннего человека. Вацлав Брич? Он не дает даже слова сказать. Два воина хватают Брича и тащат к пану Иржи. Иржи смотрит на него мельком и оставляет его в течение всего ужина стоять на дворе. Здесь же толпятся воины, которые ждут, чем окончится это происшествие. Веселья как не бывало. Воцаряется тягостное молчание. В голову лезут всякие мысли. Кто-то спрашивает, не пахнет ли это виселицей. Кто-то прикрикивает на него.

Смуглый Брич стоит наконец перед подебрадский паном. Комната темная, но лица панов освещены каким-то легким неуловимым светом. В дверях Марек. Он еще не опомнился от удивления. Что происходит? Ведь этот Брич ничем не отличался от других. Остер на язык?

Многим это даже нравится.

— Твое имя? — спрашивает ровным голосом пан Иржи.

— Вацлав Брич.

— Откуда ты?

— Из Находа.

— Ага, — смеется Иржи. — Значит, ты приехал от пана Колды.

— Нет, пан.

— От кого-нибудь другого?

— Я лучше, чем вы думаете.

— Пока что я ничего не думаю, — отвечает спокойно пан Иржи. — Что ты хочешь узнать?

— Куда едете, сколько вас и что вы замышляете, — звучит тихий ответ. Вацлав Брич признается, что он шпион.

Пан Иржи отвечает ему на все вопросы. Свадьба, приветствие кардинала, переговоры с чешскими панами. Оружие — для парада. Смуглый мужчина стоит как примерзший, у панов опускаются уголки губ.

— Я сказал тебе все? — спрашивает пан Иржи.

— Да.

— На кого ты работаешь?

— На рожемберкскую партию.

— Скажи спасибо и иди, — говорит наконец пан Иржи. — Здесь тебе нечего больше делать.

— Спасибо, пан, — кланяется Вацлав Брич и покидает комнату. На дворе он садится на коня и поспешно оставляет Негвизды.

Пан Иржи смотрит на онемевшие лица. Он не видит в сумерках их выражений, но ведь и молчание тоже может говорить... И на этот раз говорит довольно громко. Только Марек в недоумении. Одобряет пан Иржи его доверчивость? Или за всем этим кроется какая-то игра?

— Вы недовольны? — спрашивает пан Иржи. — Удивительно, как плохо вы меня знаете.

Процессия останавливается перед Поржичскими воротами. Кони дворян подкованы серебряными подковами, перья на беретах панов прокалывают воздух. Воины сдвинули забрала. Полуденное солнце мирно отражается на их блестящих нагрудниках. Знамена с подебрадским гербом развеваются на ветру в надежде украсить пражские улицы. Пани выглядывают из экипажа, паны сдерживают беспокойных коней. Где-то сзади тоскливо блеют привязанные бараны. Наверное, они голодны? Или предчувствуют смерть?

Поржичские ворота не открывают. В чем дело?

Фанфары. Еще раз. На галерее ворот появляется вооруженная стража.

— Отворите ворота! — просит герольд голосом, подобным колоколу.

— Кто вы? — слышится сверху.

— Пан Иржи из Кунштата и Подебрад.

— Вооруженным отрядам въезд в город не дозволен.

— Кто это приказал?

— Пражский бургграф пан Менгарт из Градца.

— Уведомите пана Менгарта о нашем приезде.

Стражники исчезают. В процессии пана Иржи нарастает беспокойство. Как их принимают? Разве пан Иржи не принадлежит к знатным чешским панам? Это необдуманный или откровенно враждебный поступок.

Марек смотрит на пана Иржи. Он охотно посоветовал бы ему, чтобы тот выразил негодование. Чтобы приказал взять штурмом ворота, преграждающие им путь. Но пан Иржи играет роль терпеливого человека. Словно забыл свое имя, свою гордость и важность миссии, которую на него возложили друзья. Но кто знает, может, он при всем том остается бдительным? Спокойно переговаривается, смеется — верно, опасается, чтобы в его людях не вспыхнуло чувство ненависти. Потому что оно не годится для празднества. Пан Иржи едет на свадьбу. Пан Иржи едет на переговоры. И хотя в его процессии изобилие оружия, оно не предназначено для войны.

— Приказ пана Менгарта из Градца! — раздается голос с галереи.

— Говорите! — отвечает герольд.

— Пан Иржи из Кунштата и Подебрад желанный гость в Праге вместе со своим эскортом. Из сопровождающего военного отряда в Поржичские ворота могут войти тридцать человек. Таков приказ пана Менгарта из Градца!

Паны из эскорта Иржи поражены и молчат. Но пан Иржи кивает головой в знак согласия. Он отделяет отряд Марека в качестве личной свиты. Оставшиеся воины разбивают лагерь на Шпитальском поле.

Ворота открываются, и свита подебрадского пана въезжает в столицу под звуки фанфар.

Лицо Марека прикрыто маской безразличия. Он смотрит вперед, и все лица кажутся ему одинаковыми. Однако уголком глаза он внимательно наблюдает. Он видит земной и плотский облик города. На улицах грязь и конский навоз. В торговых рядах и в деревянных лавках горы еды, словно предполагалось, что любой человек голоден. Невероятная сутолока: орущие торговцы, перепачканные ремесленники, священники в черных сутанах, евреи в плащах с желтыми звездами на груди, ученые люди в простых одеждах, крикливые платья франтов, бросающиеся в глаза, знатные горожанки в парче, седые монахини, служанки в льняных корсажах и дешевых юбках, оглушенные шумом дети. Много молодежи и стариков. На первый взгляд кажется, что здесь торжествует свобода, жизнь и радость. Но более пристальный взгляд опровергает первое впечатление: у одних богатство и власть, другие им прислуживают.

Марек сжимает ногами брюхо коня и осторожно направляет его через толпу. Время от времени трубят трубачи и герольд громким голосом требует освободить место для проезда пану Иржи из Кунштата и Подебрад и его свите. Что должно было бы последовать за этим? Народ должен бы остановиться, замереть и выразить свое почтение. Но это случается редко. И выражают почтение скорее какие-нибудь замарашки, чем знатные вельможи. Разболтанность людей после десятилетий внутренних войн удивительна. Противятся любому порядку, противятся разуму. Это сопротивление может умерить только светская власть вместе с обеими церквами[9]. Из-за этого по городу ездит конный вооруженный патруль, а сборщики налогов шмыгают в толпе по двое. Священники изрекают в своих проповедях: не проявляйте слишком много любопытства к учению бога! У него на земле есть свои наместники. И это мы.

Пан Иржи смотрит по сторонам с несколько деланной улыбкой, но его паны хмурятся. Они начинают сомневаться в гордости Иржи, а может быть, и в его военных способностях. Господи боже, зачем все это они должны терпеть? Сколько оскорблений им придется еще вынести? Иржи ничего не объясняет и не оправдывается перед ними. Он обладает особым даром — знать все наперед. И так будет всегда — всю его жизнь. Марек несколько меняет свое мнение о нем. Раньше он думал, что Иржи важный и строгий. А теперь видит, что он простой и веселый.

Свита проехала улицу На Латране, завернула к староместским воротам св. Амброзия, пробралась сквозь толпу