Техас в XIX веке - Маргарита Гуминенко Страница 29

предводительством Кэмерона в первые же 18 часов одолели более 70 миль. 12 декабря к югу от Солтилло они свернули с главной дороги в горы Сьерра-Мадре. Как отмечает в своих воспоминаниях Джозеф Д. МакКатчен, Кэмерон протестовал против такого решения. У них не было проводников, без которых вряд ли возможно было преодолеть незнакомую гористую местность. Но поскольку большинство считало, что идти через горы будет безопаснее и собьёт со следу возможную погоню, он вынужден был согласиться. Объясняя его поступок, мемуарист пишет, что Кэмерон вынужден был выбрать меньшее из двух зол: среди пленников было минимум два капитана, которые противостояли ему и готовились увести часть людей. Кэмерон не захотел, чтобы техасцы разбрелись по территории Мексики небольшими группами, которые мексиканцам окажется легче перебить. Чтобы не произошло разделения, он согласился, что им всем нужно идти через горы.

Сьерра-Мадре оказались непроходимым препятствием на пути беглецов. В этих горах почти не было воды. Люди пробирались вперёд небольшими группами, стараясь найти тропы и некоторая часть быстро потерялась. 15 декабря стало понятно, что проехать дальше на лошадях невозможно и животных нужно бросить. В это же время был обнаружен последний источник. Люди приняли решение забить лошадей, чтобы посушить и забрать с собой мясо и идти далее пешком.

Чарльз Мак-Лафлин. Забой лошадей в горах Сьерра-Мадре

Следующие семь или восемь суток люди пробирались по абсолютно засушливым местам, не имея ни капли жидкости. Отряд окончательно разбился на отдельные маленькие группы. Кому-то повезло найти съедобные кактусы, но по большей части здесь не было ни воды, ни растений. Несмотря на то, что у техасцев оставалась пища, они вскоре уже не в состоянии были есть из-за сильной жажды. Вода вскоре стала единственным, что ещё могли желать люди и к чему они могли стремиться. Многие поворачивали обратно. Окончательно ослабевшие и погибающие от жажды, они стали лёгкой добычей для своих преследователей. Часть техасцев были снова захвачены, часть сдались сами [2]. Самую большую группу во главе с Кэмероном мексиканцы обнаружили 25 февраля. Чуть позднее мексиканские солдаты отыскали почти всех, за исключением шестнадцати человек. Четверо из этих шестнадцати в конце концов вышли обратно сами. Остальные пропали без вести. Только три человека из всего отряда смогли добраться до Рио-Гранде и вернуться в Техас.

Второго марта всех найденных пленных сковали попарно и привели обратно в Солтилло.

Республика Техас. Миерская экспедиция (The Mier Expedition, 1842) глазами свидетелей и участников. Часть 4

Эпизод с чёрной и белой фасолью и расстрел

Президент Антонио Лопес Санта-Анна приказал губернатору, генералу Франциско Мексии (Francisco Mexia) расстрелять всех возвращённых после побега техасцев. Но этот благородный человек - губернатор Мексия - отказался выполнить столь бесчеловечный приказ, сказав: "Никто из этих людей не заслуживает смерти и если бы это было в моей власти - они уже были бы свободными" [11]. За этот свой ответ генерал был отстранён от должности, арестован и заменён полковником Доминго Хуэртой. По мнению одного из очевидцев (Джозефа Д. Маккатчена), генерал понёс "незаслуженное осуждение за то же самое, за что был бы высоко оценен в любой цивилизованной стране"[11].

Отказ генерала расстрелять всех заключённых техасцев дал необходимую отсрочку. Никого бы не удалось спасти, согласись Мексия выполнить распоряжение своего президента Санта-Анны. В образовавшуюся паузу генерал Вуди Томсон (военный министр Соединённых Штатов) обратился к министру Великобритании Дойлу с просьбой содействовать в облегчении участи членов Миерской экспедиции. Однако, Дойл сначала отказался вмешиваться в эту историю, мотивировав тем, что его правительство не может заступаться за техасцев, которых собственное правительство признало едва ли не разбойниками. Однако, президент Техаса Сэм Хьюстон подтвердил готовность вступиться за своих соотечественников, несмотря на то, что официально отказался вмешиваться в судьбу "авантюристов". Благодаря общим усилиям Томсона и Дойла было отправлено соответствующее письмо английскому посланнику в Мексике, содержащее просьбу склонить мексиканское правительство к милосердию в отношении пленных техасцев. Одновременно с этим французский посланник в Мексике так же сообщил Санта-Анне, что если техасцы будут расстреляны, его правительство порвёт отношения с Мексикой и отзовёт свой флот, который был передан в распоряжение Санта-Анны. Французы не желали оказывать поддержку нации, которая доходит до подобных "варварских актов, позорящих цивилизацию" [10]. С точки зрения Джозефа Д. Маккатчена, вмешательство французского посланника могло оказать решающее давление на Санта-Анну и сыграть роль куда более значимую, чем просьбы американского и техасского представителей. Тем не менее, общими усилиями трёх держав, расстрел заключённых был предотвращён. Но на этом дело не закончилось, Санта-Анна не собирался так просто прощать "мятежников" и нашёл способ наказать их, не вступая в конфликт с правительствами других стран.

Из воспоминаний Уильяма Престона Стаппа, одного из участников Миерской экспедиции:

"...[После возращения в Салтилло] несколько мексиканских офицеров вошло в наш огороженный загон, а одни из них держал в руках бумагу и позвал переводчика, прежде чем зачитать её содержимое на испанском языке, для собравшихся вокруг него заключённых. Поскольку до этого момента никто не выполнял распоряжения о том, что мы должны быть убиты в Солтилло, у некоторых возникла надежда, что может быть кто-то из нас будет помилован и отпущен на свободу. Мало того, некоторые более оптимистичные протиснулись вперёд и смотрели прямо на читавшего, в надежде, что у него в руках приказ о нашем освобождении. Кто сможет описать ощущение ужаса, который проник в каждое сердце, когда переводчик на ломаном и дрожащем языке объявил, что в качестве наказания от высшего правительства каждый десятый из нас будет расстрелян! Кто будет расстрелян - определится прямо сейчас, а выполнение приговора последует незамедлительно. Так неожиданно было это убийственное сообщение, так жестоко и бесчеловечно по своему характеру и так непристойно в своей поспешности довести дело до конца, что оцепенение пронизывало, казалось, всё собрание и не менее минуты никто не издал ни звука. Молчание прервал переводчик, который поспешил сообщить, что все мы были приговорены к смерти, но гуманное правительство было милостиво и потребовало только десятичного взыскания. Низкий стук наручников показал, что некоторые наиболее отчаянные попытались освободиться от оков, но на случай нашего "несогласия" всё было предусмотрено заранее, офицеры отступили, а из дверей и со стен ощетинились дула ружей, чтобы вынудить нас сохранить порядок. Мы были беспомощны, как связанные