Дмитрий Абрамов - Ордынская броня Александра Невского Страница 29

Тем временем половецко-болгарская конница продвинулась уже близко к стану франков и, видимо, осыпала его стрелами. Слышно было, как сполошно пели рога и трубы латинян. Видно было, как выезжали из стана конные рыцари и воины, строясь перед напуском на половцев и болгар. Вот вновь истошно запели рога, франки опустили копья и тронули коней. В конной сшибке, развернувшейся у стана, латиняне опрокинули ожесточенно сопротивлявшихся болгар и погнали их и половцев к переправе. В первом напуске со стороны франков участвовало не более четырех-пяти тысяч всадников. Но когда те погнались за отступавшими, из их стана выкатился полк числом еще больший, чем первый. И вся эта громада конницы устремилась и обрушилась на войска царя Иоанна Доброго. Как стало известно потом Борису Творимиричу, этот полк возглавил сам латинский царь Бодуэн. Перед станом латинян строились ряды франкской и фряжской пехоты с копьями, луками и арбалетами. Болгарские войска, закрывавшие дорогу и переправу, по звуку трубы тронули коней и понеслись в соступ на приближавшихся рыцарей. Сотни людей и лошадей полетели на землю еще до того, как сблизились и обрушились друг на друга два ратных вала, бряцавших железными доспехами и оружием. Тысячи стрел, пущенных еще до сближения, вырвали из ратных рядов сотни жертв.

Огромные массы конницы разлились по полю перед Адрианополем, сминая еще не истоптанные озимые посевы и виноградники. Усиливался ветер, разгонявший облака. Все чаще выглядывало из-за них ласковое весеннее солнце. Топот копыт и гул сечи все громче доносились до людей, находившихся в засаде. Им было видно, как в бранном порыве тысячи воинов, стремясь одолеть супротивника, наносили удары копьями и сотнями валили и вышибали друг друга из седел. Многие падали замертво. Другие, будучи ранены, еще пытались подняться и сесть в седло, если конь не вырвал поводья и не бежал от них. Всадники, обломавшие копья и близко съехавшиеся с ворогом, выхватывали мечи и сабли и уже шеломили, рубили и кололи ими. Сотни других всадников, не успев нанести удара копьем или потеряв копья в общей свалке, поворачивали коней и под руководством своих старших и воевод двигались на фланги разгоравшейся сечи, чтобы разить врага с плеча или со спины. Но тут же сталкивались с такими же отрядами других полков своего войска и увлекали их за собой, или наталкивались на противника и этим расширяли место кровопролитного столкновения. Десятки всадников, оторвавшихся от своих полков и отрядов, оказывались отрезанными и окруженными противником. Они, крутясь в седле и поворачивая коней то в одну, то в другую сторону, вращали мечами, шестоперами, саблями над головой и наносили удары наотмашь, почти не замечая, что эти удары доставали не только чужих, но и своих. Стрелы летели все реже, ибо ряды противников смешались, и битва стала разбиваться и дробиться на сотни и тысячи небольших смертельных схваток и поединков. Здесь уже каждый мог показать всю свою личную удаль и ратную выучку. Казалось, что рыцари одолевали и теснили болгар, половцев, греков и валахов.

Сражение, как приближавшаяся на море буря, поднимая волны, все более и более накатывало на тех, кто ожидал в засаде в абрикосовой роще. Сначала верховые крутились и дрались в двух полетах стрелы от засады. Затем хорошо стали слышны яростные и смертельные крики людей, звон скрещиваемых мечей и оружия, скепанье оружия о доспехи и шеломы, ржание коней. Кони тех, кто был в засаде, стали нервно бить копытом и отвечать ржанием на призывы своих сородичей, принимавших участие в сече. Верховые замелькали уже на расстоянии полета стрелы. Болгарский воевода велел трубить в рог, и все, кто еще не был в седле, тотчас оказались верхи. Воевода выхватил булаву и указал ей в сторону брани. Ретивые, застоявшиеся кони борзо вынесли засадный полк из рощи и понесли его ветром туда, где разворачивалась кровавая сеча. Лишь зоркие и меткие стрелки, хорошо различавшие доспехи и сряду франков, рискнули пустить стрелы до столкновения с ворогом. Все люди Творимирича были с копьями и круглыми щитами. Когда неслись на франков конным строем, никто не выбился, не отстал, все были обучены хорошо. Но многим впервые пришлось участвовать в такой большой конной сшибке. Да и сам боярин, бывавший в боях, впервые видел такое. Засадный полк налетел с десного плеча на отряд числом до трехсот рыцарей. Те уже перестроились для очередного соступа и разогнали коней, чтобы ударить в спину или в десное плечо валахам, теснимым к реке близ абрикосовой рощи. Первым же ударом в правый бок Творимирич свалил франка с коня, но обломил копье. Обнажая меч, он видел, как его молодой кметь не успел ударить своего противника, ибо конь франка, поваленного Теоримиричсм, шарахнулся и налетел грудью на коня молодого русского дружинника.

Увидев это, франк, избежавший удара, начал поворачивать и шпорить коня, дабы не получить удара в спину или десный бок, не прикрытый щитом.

— Язви его! Насунь копием, дондеже конь не повороти! — во все горло орал Творимирич своему кметю. И тот, изловчившись, привстав на стременах, со второго раза достал франка копьем, но не выбил его из седла, а, видимо, лишь ранил. Крепкая кольчуга не дала сразить его насмерть. Рыцари, застигнутые врасплох, поворачивали коней в сторону своего стана и, отбиваясь мечами, пытались оторваться от засадного полка. Болгары и валахи преследовали их. Конница с ходу влетела на небольшой холм, на склонах которого уже были смяты коваными копытами коней и посечены молодые виноградники. Их лозы и листва были обагрены кровью и стали последним ложем для десятков воинов. В общем крике и сумятице преследования Творимирич привстал на стременах и увидел с высоты холма, как со стороны леса по истоптанному полю почти в спину и ошее плечо франкам наносил удар налетающий на них засадный полк, ранее стоявший в сосновом лесу. У дороги и переправы еще кипела ожесточенная сеча. Но Творимирич увидел, что рать франков железной подковой уже сжимали полки царя Иоанна, и она вот-вот должна была оказаться в кольце.

Битва еще продолжалась около часа. Конные рыцари были окружены, иссечены или сдавались в полон. Франкская пехота у стана была смята болгарской и половецкой конницей, а из города в спину ей ударили греки. Латинский царь был ранен в сече и попал в полон к болгарам.

Все население Адрианополя и болгарское войско ликовало. Казалось, что теперь царь Иоанн Добрый поведет войска на Цареград и изгоном[97] возьмет его, прогнав оттуда латинян. Однако неутешительные вести приходили в стан болгарского войска. Еще в марте накануне битвы за Адрианополь франки под рукой Генриха— брата латинского царя — разгромили в Малой Азии войско Константина Ласкариса, отряд греков из Филадельфии и захватили город Адрамитий. Говорили, что Ласкарис погиб в сражении. Затем Генрих по призыву царя покинул Малую Азию и с большим войском, к которому присоединились армяне, высадился в Цареграде. Феодор Ласкарис заключил перемирие с франками в Малой Азии, и теперь у тех были развязаны руки для войны против Иоанна Доброго. Болгарский царь не решился идти на Константинополь, и война стала затяжной, изнурительной. Несколько раз болгары и их союзники ходили в походы против латинян. В мелких боях и стычках прошло еще полтора года. Болгары завоевали Македонию вплоть до Родопских гор. Македонские славяне и греки оказывали им помощь и изгоняли франков. Тем временем у латинян нашлись союзники в Малой Азии — трапезундские правители Давид и Алексей Комнины. Они заключили союз с франками против Феодора Ласкариса. Генрих был венчан царем латинян в Константинополе. Но по этому поводу между франками и фрягами происходили которы. Фряги не хотели видеть Генриха царем, и взамен на это требовали себе прославленый чудотворный образ Богородицы Одигитрии, писанный еще самим святым апостолом Лукой. И уже после того, как Генриха венчали на царство, фряги-венецианцы ворвались в собор Святой Софии и силой забрали себе чудотворный образ.

Услышав об этом, княгиня Феодосья опять тяжело вздохнула и прикрыла лицо вышитым платом. Борис Творимирич ненадолго прервал рассказ, помолчал минуту-две и вновь продолжил свое повествование уже без жара.

Война с латинянами после тех событий, по его словам, возгорелась с новой силой. Ласкарис во главе войска малоазийских греков разгромил тарпезундских правителей и отряд франков, пришедший им на помощь. Франки вновь переправили свои рати в Малую Азию и захватили города Кизик и Никомидию. Распри в стане латинян постепенно утихли. Фряжский правитель Фессалоники король Бонифаций примирился с царем Генрихом, и они решили вместе отнять Адрианополь у болгар. Бонифаций выступил первым, но в конце августа 6715 г. (1207 г. от P. X.) под городом Мосинополем в горах ночью болгары напали на дружину короля Бонифация. Часть фрягов бросила своего короля и бежала. Бонифаций был ранен в плечо и дрался с остатками фряжской дружины до последней капли крови, пока все они не пали под натиском болгар. Вот тогда болгарский царь Иоанн и решил захватить Солунь (Фессалонику) — второй после Цареграда город былой Ромейской империи.