"Княгиня Ольга". Компиляция. Книги 1-19 (СИ) - Дворецкая Елизавета Алексеевна Страница 25

Таким образом, мы видим, что хотя сюжет о «девушке с перевоза» к реальному образу княгини Ольги никакого отношения не имеет, он, будучи основан на очень древней брачной символике, одновременно хорошо выражает смысл мифа о святой «перевозчице», перевезшей Русь к новой духовной жизни. Уже тогда, в XVI веке, образ княгини Ольги соткан из совершенно разных. Жестокая бродница, решительная Царь-девица, святая, исполненная любви – все это она.

Часть вторая

В замужестве

А кто у нас муж?

Князю Игорю – который «Рюрикович» и он же Старый – очень не повезло в памяти потомков и в литературе как современном ее выражении. Пишут о нем мало – меньше, чем о его отце, дяде, сыне, внуке. Да и образ получается малоприятный. У писателей за ним закрепилась репутация как минимум неудачника, человека слабовольного и неумного. В ряду таких исполинов, как Рюрик, Олег Вещий, Святослав, Владимир, основатель династии Рюриковичей в Киеве выглядит очень невыразительно. Бедный родственник какой-то, слабое звено в цепи богатырей. Статист в пьесе, посвященной его отцу, дяде, жене или сыну. Как будто на нем природа переводила дух между Олегом и Святославом.

Начало этой традиции положила летопись. В Киеве не сохранилось никакой памяти о роде и происхождении Игоря – о нем знали даже меньше, чем об Ольге. Отцом (Рюриком) его полтораста лет спустя наделила «легенда о призвании варягов», а от его похода на Византию в 941 в отечественной памяти сохранился только ужас перед «греческим огнем». Сам ход войны стал известен летописцам из греческих же источников, и в целом убеждение, что для Руси этот поход окончился полным провалом, прочно вошло в традицию. Из собственно русской традиции до летописца дошло, похоже, одно-единственное предание, в котором Игорь выступает как главный герой – рассказ о его гибели в земле Деревской. Так и получилось, что от всей жизни мужа Ольги и отца Святослава в популярной истории остались только два события, каждое из которых рисовало его как неудачника. Испортила ему репутацию и умозрительная хронология ранних частей летописи: по ней выходит, что Игорь 33 года сидел за спиной Олега Вещего – точно как Илья Муромец на печи. И как из преданий о «древлянских казнях» делают вывод о жестокости Ольги, так из-за этого (вполне фантастического) затянувшегося «ученичества» Игоря делают крайне нелестные выводы о его человеческих качествах. Ну а раз он был слишком стар на момент рождения Святослава, значит, и ребенок не его… И этот фантастический вывод, сделанный из фантастических фактов, забивает последний тяжелый гвоздь в крышку гроба Игоревой репутации.

Одна только Новгородская I летопись младшего извода сказала об Игоре «бысть храборъ и мудръ», но эта характеристика осталась совершенно незамеченной (правда, она носит формальный характер, рядом теми же словами характеризуется и Олег.)

Авторы исторических романов об Игоре пишут мало и неохотно. Мне известно всего два романа, посвященных именно ему, но даже эти двое авторов не нашли, чего бы о нем сказать хорошего.

В романе Василия Седугина «Князь Игорь» главный герой – не так чтобы плохой человек, но уж очень невезучий. Примерно половина книги посвящена поискам Игорем личного счастья и его отношениям с женщинами. Любимую им древлянку Елицу выдали за князя Мала, и дальше они встречались тайком. На Ольге его женил Олег, когда ей было всего лет двенадцать, да еще и засадил на медовый месяц под домашний арест в Вышгороде. В дальнейшем супруги, несмотря на попытки Игоря наладить семейную жизнь, постоянно ругались: как на почве идейно-политических расхождений, так и по поводу банальной ревности: Ольга вечно его попрекает влечением к Елице. Ей-то самой не понять нежных чувств…

«– И охота, конечно, поближе в древлянским лесам? К своей возлюбленной?

Игорь поперхнулся, уставился на нее. Долго не мог вымолвить ни слова. Ничего не скажешь, умеет ударить под самый дых! Глаза налились ненавистью. Наконец кинул ложку, ответил, как обрезал:

– Сколько можно! Сколько будешь перечить мне? Что ни день, то скандал. Один за другим! И всегда начинаешь ты! Знай: этот последний. Видеть тебя не хочу!

И тотчас вышел из горницы. «Вернется Олег, тотчас уеду, – решил он про себя. – Ни дня не пробуду в Киеве. Уеду в Вышгород или еще куда подальше. Не могу больше. Душу вынимает вечными придирками, бесконечными измываниями!»

Очередной скандал на почве ревности привел к разрыву между супругами.

«Они не встречались, хотя она и жила во дворце. Несколько раз то со стороны Игоря, то с ее стороны предпринимались попытки примирения, однако все напрасно. Едва начав разговор, они оба как-то незаметно повышали тон, в их голосах начинали звучать нотки раздражения, и все кончалось очередной размолвкой. Сколько раз Игорь давал себе слово, что не будет перечить супруге, будет терпеть ее вечные придирки, привычку противоречить, но при встрече забывал об этом и прежнее повторялось заново».

Семейные раздоры описаны очень живо, и симпатии автора явно на стороне Игоря. Ольга представлена склочной, ревнивой без любви, проклятьем несчастного мужа. Но, хотя исторические личности – тоже живые люди, мелочность этих конфликтов, составлявших якобы основное содержание жизни знаменитых супругов, создает впечатление мелочности человеческой. А закопавшись в отношения Игоря с женой и любовницами, походу на Византию – чуть ли не единственному Игореву государственному предприятию, – автор уделил всего пару страниц. И у читателя остается впечатление, что Игорь как князь был пустое место, занимался только личными своими неурядицами, воевать не любил, но и с женщинами ему не везло. Короче, жалкая, ничтожная личность…

Второй роман – «Мечом раздвину рубежи» Андрея Сербы. Историческую основу его составили два военных похода – каспийский (который в истории датируется 913\914 гг.) и греческий (941 г.), однако тридцатилетний разрыв между ними почти никак не обозначен. С образом героя здесь все еще хуже. Если у Седугина Игорь хотя бы по-человечески вызывает сочувствие, то здесь это низкий и противный тип, полный безрассудного тщеславия, который сочувствия и не заслуживает. Недавно занявший киевский стол князь Игорь еще не укрепился у власти и ни у кого не имеет авторитета. Явившись по его вызову его давний друг и побратим, сотник Микула, с печалью замечает в глазах великого князя нерешительность, а в облике – безволие. Он совершенно не тянет роль «хозяина в доме», его не уважает ни дружина, ни бояре. Игорь сам в себе не видит князя и знает, что в глазах людей он тоже не князь, поэтому его главная задача как-нибудь прославиться, доказать, что он не хуже Олега, но так, чтобы вся слава досталась ему, а не шибко умным воеводам.

Что касается русско-византийской войны, то от ее описания автор фактически уклонился. Битва в проливе Босфор, где русы впервые столкнулись с «греческим огнем», занимает две страницы. Последовавшей за этим войне в Малой Азии посвящено ровно два предложения. Даже не взглянув на встречающую жену (так и подчеркнуто), Игорь произносит пафосную с надрывом речь в смысле «Империя оказалась сильнее, но я отомщу» и приказывает собирать новое войско из лучших воинов русских городов. Зато автор сто страниц посвящает абсолютно вымышленным тактическим играм между спафарием Василием, воеводой Асмусом и кметом Младаном в горах Болгарии. Русы там – несгибаемые герои, но их князь вообще ни при чем, он в это время находится в Киеве. Мы сейчас не будем разбирать вероятные причины такого художественного решения, но общее впечатление от романа остается однозначное: князь, возглавлявший русов в середине Х века, был из них наихудшим, жалкая тварь среди героев. Да и жена его не лучше…

Кое-что есть о нем в романе Станислава Пономарева «Гроза над Русью».

«Супружеская жизнь не понравилась Ольге. Выйдя замуж девчонкой, она так и не познала настоящей любви. Ласки мужа принимала холодно. Да и не мил ее сердцу был супруг опасливый и прижимистый по натуре…»