Руны земли - Георг Киппер Страница 19

Далеко-далеко, но явственно различимая, звучала могучая и грозная песня входящих во фьорды смерти. От далеких мужских голосов мороз побежал по коже…

* * *

Вилька, еще только мечтавший о боевом топорике, не глядя на своих помощников, бросился вон из хлева. У самых мостков уже стояли Альвстейн и Ульв, гестиры Гутхорма.

Слов было не разобрать, но крепкие мужские голоса рвали воздух песней, с которой люди преодолевают слабость и страх. Девочки притихли, мальчишки на всю жизнь впитывали песнь, что будут петь перед темнотой безграничной смерти.

Оглянувшись, Вилька увидел Хельги, вышедшего на верхний берег с исказившимся при звуках знакомой песни лицом, за ним появился Инги в переднике, с окровавленным ножом в руке. На берег выходило все больше домочадцев Хельги.

Вилька уставился на поворот, из-за которого должны были появиться лодки. Боевая песня стала громче, даже слова морского языка стали узнаваться. Наконец показался длинный-длинный струг, в котором сидело человек десять руотскарлар, гребцов.

И вот их веселые рожи уже различимы, за ними выворачивает еще одна лодка; несколько слаженных гребков – и крепкие парни, оборвав песню, вываливаются на берег, складывают на траву весла. Среди молоденьких дренгов[67] краснорожий Гутхорм-херсир в безрукавке мехом внутрь, не сходящейся на широченной груди, войлочная шапочка на русых волосах. Вот он, улыбаясь во всю ширь щербатым ртом, выкатился на тропу. Поймал нежно-голубым взглядом Хельги и, не отрывая глаз от него, весь поперек себя шире, рванул вверх по склону, словно на штурм, так что малышня с визгом бросилась в стороны.

Улыбаясь, Хельги ждал его, по их юношескому обычаю, изготовившись словно для схватки. После мгновенной остановки, когда они для приличия поприветствовали друг друга, друзья бросились друг на друга и, сцепившись, крутанулись, как мальчишки, пытаясь то ли завалить, то ли оторвать друг друга от земли. Люди вокруг с изумлением смотрели на столь неблагочинную встречу. На берегу стало шумно и тесно.

Инги с восторгом следил за отцом и херсиром. Гутхорм берег отца, не пытался заломать его по-настоящему, хотя, конечно, был сильнее. Инги все еще сжимал в руке за спиной окровавленный нож, которым только что выпускал кровь из гусей. Подошедшая сзади Звенка тихо забрала нож и обтерла ему руку платком.

Шуточный поединок закончился.

– Я ждал тебя позже, не обижайся, если что не так! – посетовал Хельги.

– Да ладно… Я и впрямь хотел зайти к тебе, как обычно, после торга на Орьяд-йоги, на обратном пути, но тут ясной ночью на Сабских порогах увидел рога Мани[68] и вспомнил, что как раз наступает срок большого осеннего жертвоприношения, а значит, у тебя соберутся все люди твоего годорда[69]. Ну и сразу скажу, что Сигмунду, пришедшему из Гётланда, нужны люди. Надеюсь, ты все понимаешь.

– Да, гестиры сказали. Обсудим позже. С тобой здесь будет настоящий праздник!

– Вот и хорошо. Как договаривались, я привез и соль, и жернова, и всякого добра… И вон там, в лодке, пара женщин на продажу… Найдутся покупатели?

– Посмотрим, какая цена. Ну, о делах позже, после угощения, – Хельги прищурил глаза, глядя на выбирающихся из лодок людей.

– О, твой Оттар украсит теперь любую дружину!

Инги как раз спустился по берегу и приветствовал Оттара, сына Гутхорма. Тот был почти на голову выше Инги, шире в плечах и сверкал белозубой улыбкой уверенного в себе парня. Легкая поросль украшала его подбородок, отчего он казался еще старше. За ним из лодки вылезли другие дренги, совсем юные и не знакомые Хельги. Из второй лодки выбирались старые знакомцы Хельги, дружинники Гутхорма, лишь один – высоченный, непохожий на остальных своей сплошь кожаной одеждой – привлек внимание годи.

– У тебя в дружине новый человек? – спросил Хельги.

– Это Туки-вепс из дружины Скули-ярла… Напросился с нами в гости к Гордой Илме, сказал, что хочет передать ей какие-то вещи-вести. Откуда он только ее знает? Где Алаборг, и где мы!

Гутхорм представил пришедших с ним людей. Хельги поприветствовал каждого, похлопал по плечу Оттара, порадовался красивому мечу на его поясе, перемолвился парой слов с будущим соседом Гримом, беженцем из Гётланда. Высоченный Туки, оказывается, помнил Хельги: виделись у конунга Хергейра и дроттнинг[70] Исгерд в Алдейгьюборге. Давно это было. Хельги не помнил молодого вепса, но было приятно. Наконец он громко пригласил всех в дом.

* * *

Подавали сыр, тушеную капусту, пареную репу, затем жирную кашу с отварной гусятиной, свежей брусникой и овощами. Яблочный бьёр и темное вино из голубики разливали в чаши непрерывно. Когда все, изрядно выпив и поев с дороги, разделились, ведя отдельные речи, а иные отправились слоняться по двору, осматривать усадьбу, во двор вошла дочь Гордой Илмы в сопровождении своего брата Тойво. Парень остановился поговорить с ровесниками, а Младшая Илма, уворачиваясь от шутливых ручищ развеселых неревцев, проскочила к распахнутым дверям дома.

Здесь подвыпивший Инги перехватил ее, запыхавшуюся и слегка напуганную, затащил в темные сени, прижал к бревнам стены. Руки его горячо пронеслись по ее телу, делая и приятно, и больно, так что она, тронутая его напористостью, и смеялась, и пищала, пытаясь объяснить, зачем матушка ее прислала сюда.

Тут, когда Инги уже чуть ли не задирал ей юбки, дверь в сени отворилась, и на пороге, освещенный со спины, возник Альгис. Все трое на мгновение замерли. Илма ахнула и оттолкнула Инги, тот резко обернулся и, увидев Альгиса, смутился.

– Это дочь Гордой Илмы, – зачем-то сказал Инги. – Она из народа вадья.

– Вижу, что не рабыня, – понимающе сказал Альгис и обратился к Илме, коверкая морской язык под лесной: – Неушели все, что коварят гёты о твоем нароте, праавта?

– У нас не меньше сказок рассказывают о людях с янтарного берега, – отвечала, прикрыв ладошкой рот, Илма – на морском языке. Она сверкала глазками как бельчонок: то в сторону Инги, то на Альгиса.

Прусс, удивляясь хорошему языку и чистому голосу, с сомнением пробежал глазами по ее лесному платью.

– Не все, кто живет на янтарном берегу, знакомы с колдовством горючего камня… Но теперь я понимаю, откуда слава этих лесов, – улыбнулся Альгис, задержав взгляд на вырезе ее платья.

– Слава о калбингах, помощниках Диеваса, о силе Перкунаса и дарах Тримпса идет далеко впереди по лесам и рекам, даже мать моя сегодня шепталась со старухами о силе ваших жребиев.

Альгис выслушал речь Илмы, разинув рот от удивления. Мало того что она сразу поняла, из какого он племени, и что она говорила на