Под знаком тибетской свастики - Фридрих Наумович Горенштейн Страница 18

- Это новое знамя из парчи, - торжественно сказал Унгерн, - белое знамя Чингиз-хана с тибетской свастикой, буддистским сим­волом вечного обновления жизни. С севера в седьмом столетии по смерти Чингиз-хана по мистическому поверию ожидается явление его белого знамени, под которым евразийцы восстановят свое бы­лое величие. По монгольскому поверию, в знамя переходит душа полководца Сульде. Явление знамени Чингиза равносильно появле­нию его самого.

Заиграл оркестр, вывели связанного китайца.

- По древнему обычаю, - сказал Унгерн, - приказываю освя­тить знамя кровью пленного китайца. Зарубить китайца у подножия знаменного древка.

Китайца зарубили шашками, обмакнули древко в текущую кровь.

24. Сцена

Дивизия шла к Урге. Унгерн появлялся то в одном, то в другом месте, отдавая распоряжения. Я, как адъютант, следовал за ним.

- Чтоб создать впечатление большого войска, - распорядился барон, - передвигаться по двое в ряд.

Колонна далеко растянулась по степи. Три орудия тащили бы­чьи упряжки. Пулеметы везли на монгольских тачанках, дощатых платформах, к которым крепилось дышло.

- Все лишние винтовки раздать казакам, - распоряжался ба­рон, - отдать всякому, кто пожелает вступить в отряд.

- Монгольских добровольцев пока немного, - ответил я, - не более двух сотен.

- А русских? - спросил барон. - Тут много русских колони­стов.

- Тех совсем нет, - ответил Сипайлов.

- Проклятые! - злобно сказал барон. - Русских надо прирав­нять к дезертирам. Часть бойцов, главным образом, бурят отпра­вить по кочевьям собирать ополчение.

Вскоре впереди послышались выстрелы.

- Это Резухин, - сказал барон, - он уже занял одну из возвы­шенностей и завязал перестрелку с китайцами. Основные силы дивизии подошли в район Урги к вечеру, когда солнце садилось. На одном из холмов барон долго смотрел на город в бинокль.

- Вот он, монастырь-столица, - сказал барон.

- Монголы на­зывают свою столицу Их-хуре, то есть Большой монастырь. На подступах к городу, на склоне горы, крупнейший монастырь Гундан, город богословов, Афины северного буддизма. Его полное назва­ние Гундан те Чиплин, что значит Большая колесница современной радости. А вон на самой вершине башнеобразное белое здание, са­мое высокое в Урге. Храм Машид Жарайсинг посвящен Авалокети-шаре, Великомилосердному, чьим земным воплощением считается Далай Лама. Вон круглый облитый листовой медью купол Мойдари сум. Мойдари - владыка будущего, буддийский месия.

- Ваше превосходительство, - подъехав, спросил Резухин, - каков план атаки? Никто не знает, что нужно делать.

- Никакого плана атаки у меня нет, - ответил барон, - будем действовать по обстоятельствам. Первый удар я решил нанести по Май-манчану - столичному пригороду, населенному китайцами. Прежде чем начать штурм, предъявить китайскому командованию ультиматум. Потребовать впустить меня в Ургу со всем войском, чтобы моя азиатская дивизия могла пополнить запасы перед похо­дом на север, к пограничному Троицкосавску. Пусть китайцы дума­ют, что главная моя цель - война с красными. Не правда ли, хоро­шая идея?

- Вряд ли китайцы предоставят нам такое гостеприимство, - сказал я.

- Что ж, - сказал барон, - поедем сами к ним в гости. Я наме­рен направиться на разведку в Ургу.

- Вы сами, в одиночку, ваше превосходительство? - удивлен­но спросил я.

- Нет, есаул, ты поедешь со мной. Честно говоря, я плохо пред­ставляю себе, где находится этот Май-манчан.

25. Сцена

Была кромешная безлунная ночь. Мы довольно долго блужда­ли в окрестных сопках, не находя дороги.

- Кажется, мы заблудились, - подъехав ко мне, сказал барон.

- Простите, ваше превосходительство, - ответил я, - но идея, мне кажется, не из самых удачных.

- Ты, есаул, - материалист, напрочь лишенный мистического чутья, - ответил барон. - Вот возьми. Это кокаин. В небольших дозах он прочищает мозг.

Барон отсыпал мне щепотку порошка, а другую приложил к ноздре. Я незаметно высыпал кокаин, барон же глубоко вдохнул наркотик, поехал быстрей и увереннее.

- Слышишь звон? - сказал он мне.

- Это сигнал чугунного колокола из Май-манчана, мы почти у цели.

Вскоре, действительно, удалось выбраться к глиняной стене. Мы поехали вдоль стены, пока не достигли пролома, и проникли в город. Май-манчан был плотно застроен. Здесь были и китайские фанзы, и дощатые бараки, и виллы.

- Не правда ли, хорошо? - шепнул мне барон. - Эта игра со смертью иной раз является для меня мистической потребностью.

Вдруг возле какой-то виллы или банка нас окликнул часовой.

- Кто тут?

- Поскакали, - шепнул барон и пустил коня галопом, я поска­кал следом.

Раздались крики и выстрелы. Мы достигли пролома и поскакали в сопки. Уже светало. Показались передовые казачьи посты.

- Мы уже у своего войска, - сказал барон.

- Надо отдать распо­ряжение атаковать Май-манчан через проломы. Стена давно не ре­монтировалась, во многих местах она зияет проломами. Я думаю, захватить эту средневековую крепость будет не трудно.

Неожидан­но послышалась сильная оружейная и пулеметная стрельба. Удари­ли пушки. В расположении войск царила неразбериха. Казаки отступали.

- Что происходит? - крикнул барон, подъехав к Резухину, ко­торый пытался сдержать отступающих.

- Китайцы подобрались в темноте, атакуют с трех сторон, надо отходить, ваше превосходительство.

Казаки на рысях уходили с пригородных холмов. Начиналось жаркое монгольское утро.

- Каковы потери? - спросил барон.

- Казаки отступили без больших потерь, - ответил Резухин, - преследовать нас китайская пехота не может. Но в эту ночь, ваше превосходительство, мы лишились почти всей артиллерии. Из трех пушек удалось вывезти одну.

- Отойдем на отдых, - мрачно сказал барон, - через четыре дня двинемся опять на штурм Урги.

26. Сцена

Так же мрачно опустив голову, барон ехал во главе своего от­ступающего войска. Вдруг впереди в многольской степи странным миражом возникли русские избы, маковки православной церкви.

- Что это? - спросил барон.

- Это, ваше превосходительство, поселок русских колонистов Ман дал, - ответил Сипайлов.

- Россия в полсотни верст от Урги, - он захихикал.

- Бурдуковский, - яростно закричал барон.

Подъехал Бурдуковский.

- Комендантской сотне всех жителей истребить за то, что не пожелали выставить добровольцев в мое войско при осаде мной Урги. Поселок сжечь.

Комендантская сотня, в которой было много татар и башкир, понеслась с воем.