Золото империи. Золото форта - Вадим Александрович Ревин Страница 10

Подъесаул спокойно положил ногу, обутую в хороший добротный сапог, на лицо господина, слегка надавил, глянул на черный глянец кожи, удовлетворенно кивнул и под затихающий визг неудачливого крупье сказал:

– Ворота в столицу. Теперь, Михась, только держись. И обвыкайся быстрее.

– Да я же не в конец дурной, братка! Ты же меня знаешь! Не сумневайся! Не подведу!

Старший Билый покивал головой, думая о чем-то своем; вздохнув, сказал:

– Я не всегда смогу быть рядом. За многие действия тебе самому придется нести ответ. Будь осторожен. Следи за словами. В обиду себя не давай, но и промолчи лишний раз.

– С чего бы мне молчать? – обиделся младший брат. – Мы из Билых! Мы никогда не молчим!

– С того, – подъесаул снова вздохнул, – что молод ты больно и горяч. Да и по-русски говоришь через слово. Кумекаешь? Пока не избавишься от словечек, рта не раскрывай: не дозволяй смеяться над собой лишний раз.

– Всегда думал, что я по-русски говорю, – буркнул Михась, задумываясь на миг и, казалось, пораженный в самое сердце.

Микола не успел ответить – в дверь робко постучали.

– Да-да. Открыто.

Дверь резко распахнулась. В проеме стояли дюжие городовые. Чуть отодвинув одного в сторону, в купе протиснулся верткий титулярный советник. Билый покосился на серебристые узкие погоны полицейского и небрежно кивнул, поднимаясь и вскидывая руку к папахе.

– Подъесаул Билый. Честь имею!

– Титулярный советник Травкин! – вяло откозырял в ответ представитель закона. – Что тут у вас, господа казаки, произошло? Приготовьте документы для осмотра и, будьте так любезны, – полицейский слегка поморщился, – уберите ногу с лица господина…

– Извольте! – вяло ответил Билый, нехотя выполняя команду, и, усмехнувшись, подсказал: – Господина Смирнова.

«Чтобы москаль, пусть даже и в чине титулярного советника, командовал казаком! – возмутился про себя Билый. – Не было и не бывать такому!»

– Ну-ка, ну-ка, – титулярный советник присел возле извивающегося тела; купец старательно отворачивался от полицейских, словно это его могло спасти.

– Ба! – радостно воскликнул господин Травкин, распрямляясь. Теперь он сам на себя не походил: расцвел, с лица сползла маска стража порядка, очеловечился. Премилейшим человеком оказался. Билый подивился такой резкой перемене.

– Ба? – переспросил у него Микола и нахмурился. Иногда русский ему казался чудовищным языком и непонятным. Лучше бы на французский перешли. На лице его читался вопрос: «Что значит “ба”? Ба – бабушка, барин или баламут? А может, базар?! Типа развели тут базар, понимаешь ли, господа казаки». Непонятно.

– Знакомец мой.

– Ваш? – младший Билый отшатнулся. Новость ему не понравилась.

– Это Валя Сочинский! Мы за ним год гоняемся. Как же он так обломился на казаках-то?! Давайте скорее рассказывайте, что у вас произошло!

Подъесаула не надо было упрашивать дважды. Поездка с таким неприятным соседом, ему, признаться, надоела. И, не затягивая, он скоро описал, что произошло.

– Я пока допрашивать его стану, попрошу вас выйти на перрон и покурить. Дело не терпит отсрочки! Дорога каждая минута!

– Я не курю! – вставился наивно Михась.

Титулярный советник натянуто ему улыбнулся. Маска стража порядка снова стала на него налезать.

– Пошли, – подхватив брата под локоток, сказал Микола. – Только не задерживайте нас по времени долго. Служба.

– Это уж как придется, господин подъесаул. Как придется. – Господин Травкин развел руками. – У всех служба.

На перроне люди сновали, обтекая со всех сторон. По привычке всматриваясь в каждого, Микола подмечал чужие характерные движения, запахи, обрывки фраз. Пальцы крутили в руках папироску.

Михась поморщился.

– Что? – подъесаул кивнул ему, не понимая.

– Не люблю, когда ты куришь. Вонища! Как так можно?!

– Они легкие, – отмахнулся Билый. – То ли дело моя люлька была! Вот там самосад так самосад. Как затянешься, – начал Микола, поднося к папироске зажатую в губах зажженную спичку. Время остановилось. Глаза не смотрели на огонек. Глаза щупали толпу дальше, человека за человеком. Что показалось знакомым? Чье очертание так напрягло мозг и послало тревожный сигнал? Микола не чувствовал опасности, но резко осознал, как учащенно забилось сердце. «Ба, знакомец?» – подумал он на столичный манер. Но кто? Кто?

Внезапно глаза из толпы выхватили высокого статного господина в белой шляпе и таком же щегольском костюме. Характерно чуть прихрамывая, он поставленным офицерским четким шагом резко уходил с перрона и вот-вот должен был скрыться в глубине здания. «Суздалев?! Граф Суздалев?! Ваня?!» – в душе у Миколы что-то дрогнуло, и он пошатнулся, обжигаясь об огонек спички. Пришел в себя, затушил спичку, спрятал папироску в портсигар.

– Ну и добре! – воскликнул Михась.

Микола покосился на брата и ничего не ответил. Ничего «доброго» Билый в ситуации не увидел. Появление Суздалева на перроне могло быть чем угодно. Был Ваня охоч до юбок и ни одну не пропускал. Может, кого собирался встретить, но не удалось? Вот и расстроился и быстро исчез! Но странно как-то. Слишком быстро. И успел ли он среди этой толпы разглядеть Билого? Вряд ли.

Микола вздохнул. Своенравный граф отличался непростым характером еще в Плевне, где им вместе удалось поучаствовать в войне. Капризный и бестолковый, лез первым под пули, но был чистым и белым душой. «Кресты офицерам!» – кричал, когда перепьет шампанского, и этим все сказано. Зато солдаты его любили. Жаль их. Да его все любили. Такого не любить – грех. Такого друга Билый за всю жизнь больше не встречал. Интересно, как судьба сложилась? К Георгию тогда поручик был представлен за смелость и отвагу, сильно отличилась его батарея. А вот удалось ли получить?

Пронзительный гудок паровоза, невольно затянувшееся молчание. Микола посмотрел на брата, тот озорно скалился двум молоденьким гимназисткам, девушки прыскали со смеху, обмахиваясь веерами, и хитро поглядывали на молодого казака. И Михась старался как мог: раздулся петушком, того и гляди запоет.

А вот папенька девиц, напротив, был не рад. Уже начинал сопеть пухленькой свинкой и вытирать обильный пот из-под соломенного котелка.

Спас положение появившийся в тамбуре вагона титулярный советник Травник. Он помахал рукой казакам, привлекая внимание, и, ловко спрыгнув с подножки, направился к ним.

– Господин полицейский, – деловым голосом обратился к служителю закона старший из Билых, – если у вас более нет вопросов, разрешите откланяться. Нас с братом действительно ждут важные дела.

– Мне бы только пирожки забрать, – быстро вставился Михась, вспоминая об остатках маминой снеди. Его слова офицеры пропустили мимо ушей.

– Разумеется, господин подъесаул, – сказал господин Травкин. – Я закончил допрос Валюши Сочинского. Забираем в околоток. Будем там раскалывать! Молчит сердечный! Но у нас и не такие