Охотники на волков - Джеймс Оливер Кервуд Страница 20

грозило нарушить все его золотоискательские планы. Прииск Скелетов, как он прозвал ущелье, не давал ему покоя. Род не сомневался, что сумеет отыскать месторождение, если времени будет достаточно. И точно так же он был убежден, что, если между ними и вунгами начнется война, добром она не кончится. В любом случае им придется поспешно уходить из этой земли.

Даже Ваби, которого сжигал воинский энтузиазм, а не золотая лихорадка, согласился с тем, что вунги – слишком серьезные противники для трех охотников, у которых всего два ружья. Так что Род с восторгом увидел, что мысль о немедленной атаке отложена и Мукоки с Вабигуном возвращаются к скальпированию волков. Пока они были заняты делом, Мукоки позволил Волку пообедать оленьей тушей.

В ту ночь в старой хижине никто не спал. Когда охотники вернулись в лагерь, было уже два часа ночи. Почти до четырех утра они сидели у жарко растопленной печи, строя планы на грядущий день. Нервное возбуждение, владевшее ими ныне, не шло ни в какое сравнение с той спокойной радостью, с какой они недавно обнаружили эту лесистую лощину на вершине холма. Как же изменились их планы по сравнению с теми, что они строили два-три дня назад! Все они прекрасно осознавали опасность. Обнаруженные ими дивные охотничьи угодья располагались в явной близости от земель Вунги. В любой миг их могут вынудить сражаться за свои жизни или вытеснят из лагеря, а может, и то и другое. Таким образом, посиделки у печки представляли собой небольшой военный совет. Первым делом надо было приготовить к обороне хижину. С каждой стороны проделать бойницы, навесить на дверь засов из новых крепких брусьев и приготовить защиту для окна. Пока на горизонте не рассеются тучи войны – если это вообще произойдет, – лагерь необходимо постоянно сторожить. В распоряжении сторожа будут два тяжелых револьвера. На рассвете или чуть позже Мукоки пройдется вдоль тропы, где Ваби расставил ловушки, – чтобы лучше ее исследовать и продлить. А попозже днем молодой индеец двинется по охотничьей тропе Мукоки, проверяя капканы на норок и устанавливая другие ловушки. Этот план оставлял Роду первую вахту в лагере.

Мукоки поднялся от короткого сна с первыми признаками рассвета, но не стал будить усталых товарищей, пока не приготовил завтрак. Когда они покончили с едой, он взял ружье и объявил о намерении проверить ловушки на норок, установленные прямо под холмом, а уж потом отправляться в длинный путь по тропе Ваби. Род тут же присоединился к нему, оставив Ваби мыть посуду.

Вскоре охотники подошли к маленьким вигвамам у ручья. Инстинктивно взгляды обоих устремились на домики, и ни один ни другой не глядели по сторонам. Оба так и подпрыгнули, совсем рядом услышав фырканье крупного животного и хруст подминаемого глубокого снега. Из небольшой рощи вылетел здоровенный лось и со скоростью скаковой лошади устремился вверх по склону, прямо в сторону их лагеря, явно стремясь найти там убежище от неведомой опасности.

– Подождать, пусть он подниматься на хребет! – крикнул Мукоки, плавным движением поднимая ружье к плечу. – Подождать!

Выстрел подворачивался великолепный. Род испытал искушение пропустить мимо ушей совет старого индейца. Но он догадывался, что тому есть какая-то веская причина, и удержал дрожащий от нетерпения палец на спусковом крючке. Едва громадная рогатая голова животного возникла на фоне неба, Мукоки крикнул:

– Стрелять!

Молодой охотник тут же трижды нажал на спусковой крючок винчестера.

Это был выстрел на короткое расстояние – двести ярдов, не более. Мукоки выстрелил лишь один раз – в тот миг, когда лось поднялся на вершину холма. В следующее мгновение зверь исчез. Род как раз собирался броситься в погоню, когда спутник схватил его за плечо.

– Лось наш, – со смешком сказал он. – Он бежать по склону и свалиться прямо у лагеря. Не надо далеко тащить мясо.

И с полным хладнокровием, будто вообще ничего не случилось, индеец вновь повернулся к ловушкам на норок. Род застыл, приоткрыв рот от изумления.

– Мы идти смотреть ловушки! – напомнил Мукоки. – Искать мертвый лось, когда идти обратно.

Но Родерик Дрю, который в родном городе не охотился на животных крупнее домашних крыс, был не способен принять логику индейца. И прежде чем Мукоки успел снова открыть рот, юноша уже поднимался по склону холма.

На самой вершине он увидел большую распаханную поляну в снегу, где, видимо, впервые упал подраненный лось. А у подножия холма, как и предсказывал индеец, огромный зверь лежал мертвым. Ваби уже спешил через озеро, привлеченный выстрелами, так что к убитому зверю они подоспели почти одновременно. Род быстро заметил, что в цель попали три пули: одна, видимо выпущенная Мукоки, угодила чуть выше передней ноги; две пули Рода – в туловище. Тот факт, что два его выстрела из трех оказались удачными, наполнил Рода гордостью. Он все еще махал руками, описывая Ваби стремительный бег лося, когда старый индеец спустился с холма. Он широко улыбался, держа в руке великолепную норку.

День для охотников не мог начаться удачнее. К тому времени, как Мукоки приготовился отправиться в долгий путь, все пребывали в самом радужном расположении духа. Нынешняя удача до некоторой степени развеяла тягостные опасения минувшей ночи. А над чащобами во всем великолепии занимался новый прекрасный день.

До обеда Ваби оставался в лагере. Он разделывал лосиную тушу, откладывая части на хранение, и помогал Роду превращать хижину в крепость, как они и задумали. Еще не пробило полдень, как Ваби отправился проверять капканы Мукоки.

Оставшись наедине со своими мыслями, Род вновь с увлечением обратился к планам по изучению таинственного ущелья. Осмотр с гребня кряжа показал, что зимние снега еще не успели как следует завалить расселину. И теперь Род так и рвался попытать счастья, прежде чем свирепые декабрьские бураны навалят еще снега и укроют провал сугробами. Ближе к вечеру он вытащил из ниши в бревенчатой стене кожаный мешочек и один за другим тщательно осмотрел золотые самородки. Как он и ожидал, они оказались невероятно гладкими, острые края затуплены, уголки сглажены. Любимым предметом Рода в школе был небольшой курс геологии и минералогии, и он знал, что лишь бегущая вода может придать минералу подобную гладкость. Это лишний раз убедило его, что самородки были найдены в ручье или на его берегу. А ручей – он не сомневался – был тот самый, что тек внизу.

Однако отправиться на разведку Роду не удалось. Ближе к вечеру вернулись Мукоки и Ваби. Последний принес рыжую лису и еще одну норку, а Мукоки – кошку-рыболова и рассказ о новых чужих следах на звериной тропе. Старый индеец отыскал остатки сожженной сосны, а рядом с ней – следы снегоступов трех человек. Один из них пришел с севера, двое – с запада. Мукоки сделал вывод, что сосну подожгли, чтобы позвать тех двоих. А у самого конца вереницы ловушек, что протянулась примерно на четыре мили от лагеря, тропу под прямым углом пересек одинокий след снегоступов, который тоже заворачивал к северу.

Это открытие заставило охотников снова поменять планы. Было решено, что с нынешнего момента они будут проверять ловушки только по двое, причем непременно брать с собой оба ружья. Род сразу понял, что теперь изучить провал у него не выйдет.

День проходил за днем. Новых следов не появлялось. У искателей приключений росла надежда, что их оставили в покое. Ни Мукоки, ни Вабигун еще ни разу не бывали в таких замечательных охотничьих угодьях. Каждый обход ловушек добавлял мехов в их запасы. Если не произойдет никаких неприятностей, было уже очевидно, что ранней весной они вернутся в Вабинош-Хаус с изрядным состоянием. За следующие три недели, помимо множества норок, нескольких диких кошек, двух красных лисиц и рыси, они добавили к своим сокровищам лису-крестовку и три волчьих скальпа.

Род часто представлял, сколько радости их успех принесет в маленький дом, отделенный от них сотнями миль, где за него каждый день молится его дорогая матушка. Он и сам начал считать дни, оставшиеся до возвращения в факторию и к милой его сердцу Миннетаки.