Скандал в Чайна-тауне - Стив Хокенсмит Страница 11

Эти призывные песни сирен нас с братом ничуть не соблазняли. Хотел бы я сказать, что моя высокая нравственность не позволяет опускаться до столь низменных сделок, но, увы, это была бы ложь. В большинстве вопросов у меня очень жесткие моральные принципы, однако, когда дело доходит до женщин, мои убеждения обычно становятся мягкими, как пудинг из тапиоки.

Нет, простая и нелицеприятная правда заключалась вот в чем: Густав отбил мне вкус к продажной любви много лет назад.

– Знаешь, о чем я иногда думаю? – сказал он мне как‑то раз, когда мы сидели в салуне в Эль-Пасо.

Я весь вечер засматривался на темноволосую девицу и только что объявил о своем намерении воспользоваться ее услугами – что стало бы моим первым визитом в львиное логово порока.

– О чем же? – пробормотал я, не в силах оторвать глаз от прекрасной и соблазнительной – на самом деле, конечно, пьяной и потасканной – красавицы, покорившей мое сердце… или, во всяком случае, те части тела, что пониже.

– А если бы из нашей семьи вместо нас с тобой выжили бы только сестры? – продолжил Старый. – Вполне могло так получиться. Скажем, в том наводнении спасся бы не ты, а Ильзе и Грета. А я на треклятых ранчо уже тысячу раз едва не убился. Представь, что меня не было бы в живых, чтобы забрать сестер, как я забрал тебя. Фермы нет, родных нет. Что делать двум девушкам? Кто о них позаботится? Где они в итоге окажутся?

Когда Густав договорил, я уже не пожирал похотливым взглядом порочную голубицу, а смотрел на брата – с укоризной.

– Не можешь дать мне даже немного повеселиться, а?

– Да кто тебе не дает? – Старый вытащил из кармана серебряный доллар и бросил на стол. – Вот. Я даже сам заплачу́. Ни в чем себе не отказывай… брат.

– Вот и отлично. Не буду.

Я сгреб со стола монету и повернулся к объекту моей вовсе не братской любви – который неожиданно приобрел невероятное сходство с моими сестрами, погибшими чуть меньше года назад.

– Вот зараза. Твоя взяла, – проворчал я. – Но хрен ты получишь назад свой доллар.

Впоследствии, если мне случалось поддаться чарам какой‑нибудь продажной красавицы, брату достаточно было сказать: «Знаешь, о чем я иногда думаю?» На что я ворчливо отвечал: «Еще бы. А теперь по твоей милости и я тоже об этом думаю».

На чем мои порывы и заканчивались.

Возможно, именно из-за того, что меня лишили обычного для ковбоя способа утолять романтические импульсы, я и взял обыкновение влюбляться в совершенно неподходящих женщин. Жена скотного барона, дочь мэра, даже английская аристократка – вечно я вздыхаю о леди настолько выше себя по рождению, что им и не разглядеть меня сквозь облака, плывущие в небе где‑то между нами.

Так было и с Дианой Корвус, хоть я понятия не имел, чем занимается ее отец, каким образом она стала филершей на Южно-Тихоокеанской железной дороге и значится ли ее настоящее имя в светском справочнике. Однако стиль и изящество мисс Корвус недвусмысленно предупреждали: «Слишком хороша для тебя, Отто Амлингмайер», даже если сама она и не имела этого в виду. Недосягаемость дамы моего сердца бросала вызов, который я готов был принять… при условии, что когда‑нибудь увижу ее снова.

По пути на пароме в Окленд мы с Густавом коротали время в обществе нашего друга Шерлока Холмса, читая «Скандал в Богемии» дока Ватсона. Это было лучшее известное нам средство от морской болезни Старого. Но едва мы ступили на твердую землю, я вернулся к Диане Корвус.

– А вдруг она хочет, но не может нас отыскать, – предположил я, когда мы пошли по Бродвею к нашему задрипанному отелю.

– Чушь.

– А вдруг она в беде, – высказал я еще одну теорию, когда мы вошли в обшарпанный, тускло освещенный вестибюль «Космополитен-хаус».

– Бред.

– А вдруг она проверяет нас, – выдвинул я очередной аргумент, когда мы затопали по просевшим ступенькам на второй этаж.

– Полное дерьмо.

– А вдруг она…

– Ох, да ради всего святого! – заорал брат, когда мы наконец подошли к своему номеру. – Может, хватит уже талдычить про эту треклятую Диану Корвус? Мы никогда больше не увидимся с ней, понимаешь? – Он воткнул ключ в скважину и злобно задергал им. – Мы ей никто, и она нам… ба! Приве-ет.

– Что?

– Дверь не заперта.

Густав вытащил ключ из замка и сунул его обратно в карман, а потом повернул ручку и слегка толкнул створку. Ржавые петли издали истошный визг, и дверь медленно распахнулась.

– Надеюсь, я не помешала, – произнесла женщина, которая ждала нас в номере.

Это была треклятая Диана Корвус.

Глава шестая

Дружеское убеждение, или Диана приносит плохие новости… и убеждает нас отправиться на поиски новых

Конечно, леди появилась слегка невовремя.

Мало того что она не могла не услышать тираду брата в свой адрес, а тут еще я в пробитой пулей шляпе и с измазанным бальзамом от ожогов лбом, пахнущим хуже исподнего хорька.

С другой стороны, я был рад видеть Диану когда угодно. Если бы мне даже на смертном одре дали взглянуть на эти живые карие глаза, дивные темные кудри, полные, лукаво изогнутые губы и длинную нежную шею – клянусь, моему сердцу достало бы сил пропустить удар, прежде чем перестать биться навеки.

Диана чинно сидела на единственном в крохотном номере стуле, а когда я вбежал внутрь, чтобы поприветствовать ее, улыбнулась и встала мне навстречу.

– Мисс Корвус, какой приятный сюрприз! – возликовал я. – А мы‑то голову ломали, как вас найти.

– Правда? – Она взглянула на Густава, тихо скользнувшего в номер вслед за мной, и ее улыбка стала менее лучезарной. Нет-нет, не холодной, но в лампе словно прикрутили фитилек. – Как удачно, что я избавила вас от хлопот.

– Мисс. – Старый приветствовал гостью сухим кивком, сняв шляпу. Как обычно в присутствии дам, он уставился в пол футах в двух перед ней.

– Прошу, мисс Корвус, сядьте и расскажите, как вы оказались здесь, – пригласил я, сдернул с головы свой снабженный вентиляцией котелок и указал им на стул. Однако, уловив аромат зловонной мази Чаня, немедленно вернул шляпу на прежнее место.

– Благодарю. – Диана села, бросив на котелок веселый взгляд, в котором читалось: «Если сам не хочешь говорить,