Амундсен. Точка невозврата - Моника Кристенсен Страница 18

На следующее утро первым выбрался из палатки Мариано. Он занялся учетом всех найденных на месте аварии вещей. Наибольшую ценность представляла еда. В общей сложности они собрали почти 200 кг разной провизии — пеммикан, шоколад, масло и сахар. Не зная точного количества имеющихся продуктов, Нобиле постановил, что размер суточного пайка каждому члену экипажа будет составлять 300 г. Таким образом, имеющихся запасов должно было хватить примерно на 70 дней. Накануне вечером они съели по плитке шоколада и по несколько молочных пастилок. Но поскольку запасы состояли в основном из пеммикана, требовалось придумать такой способ его приготовления, чтобы есть его смогли все. Мариано обыскал льдину в поисках чего-нибудь похожего на кастрюлю и наконец нашел пустую канистру из-под бензина. Ему пришлось повозиться, чтобы маленьким перочинным ножиком срезать ее верх. Затем он окрутил импровизированную кастрюлю проволокой и приделал ей ручку из металлического цилиндра. Топлива хватало — в костер шли обломки разбитого пропеллера, лежащие вокруг мертвого Помеллы. К тому же они нашли полные канистры с бензином и короб со спичками — 100 коробков. Все уже понимали, как им повезло с грузом, выпавшим из командирской гондолы. Пока что у них было достаточно топлива, чтобы разводить костер для каждого приема пищи. Крышка от разбитого термоса служила черпаком и миской для всех, ели по очереди. Термос они нашли только один.

Можно заметить некоторую иронию в том, что труднее всего дело обстояло с водой. Льдину усеивали ямки с талой водой, но она была соленой. Мальмгрен, уже сталкивавшийся с такой проблемой во время плавания на «Мод», стряхнул с себя оцепенение и обошел льдину, собирая снег и лед с верхушек торосов. Из них можно было получить пресную воду.

Бьяджи перенес радиоприемник в палатку, но передатчик должен был находиться поблизости от антенны, которую закрепили на растяжках в отдалении от палатки. В первое утро на льдине радист быстро выполз из палатки, чтобы снова и снова посылать свое сообщение в условленное с «Читта ди Милано» время — пять последних минут каждого часа. Скоро он вернулся в палатку и уселся с наушниками возле приемника. Лицо его выражало крайнюю сосредоточенность. Все было зря.

Нобиле и Чечони оставались в палатке. Мальмгрен, который за всю ночь так и не сомкнул глаз, вернулся в палатку и скорчился в углу, глядя прямо перед собой. Нобиле и Бегоунек пробовали с ним заговорить, но ответа так и не дождались. Остальные потихоньку тоже выползали из палатки и щурили опухшие глаза на яркий полярный свет. Вид раскинувшейся во все стороны пустой однообразной равнины убивал всякую надежду на спасение. Воспоминание о давно исчезнувшей струйке дыма сидело в памяти, как заноза. А высившаяся недалеко от палатки снежная насыпь над ненадежной могилой Помеллы напоминала о том, что с каждым может случиться непоправимое.

Глава 6

Унижение

27 мая, первый день Троицы 1928 года, воскресенье. Магазины и большинство ресторанов закрыты. Многие из жителей столицы уехали из города на выходные. На улицах Осло тихо и пустынно. Газеты не выходили. Руал Амундсен меряет шагами темные салоны гостиницы «Виктория» и с нетерпением ждет приглашения к новому совещанию по планированию спасательной экспедиции. Накануне вечером британские пилоты Уилкинс и Эйельсон наконец отбыли в Данию продолжать свое триумфальное шествие. Копенгаген ждал их с торжествами и хвалебными речами. На очереди были Берлин и Париж. Херман Гаде оплатил вчерашний праздник, последний в серии норвежских торжеств, и решил составить Амундсену компанию в отеле.

Полярный герой неутомимо ходил между столовой и уютным сквериком на заднем дворе — где, он думал, его легче всего найти. Вчерашнее совещание невозможно было толковать иначе. Ведь именно он должен руководить норвежской экспедицией по спасению Нобиле и прочих итальянцев. Внушительное здание Министерства обороны располагалось совсем неподалеку, так почему же нет приглашения на следующее совещание? Правда, было воскресенье, и все же…

А подготовка уже шла полным ходом. В субботу вечером, сразу после встречи в Министерстве обороны, Рисер-Ларсен приступил к реализации планов, которые он сам же и наметил и одобрение которых получил. Ему и в голову не пришло связаться с ранее таким влиятельным высокопревосходительством в отеле «Виктория». Тем самым он сделал последний шаг, выйдя из круга верных приближенных старого полярника. Рисер-Ларсен, должно быть, полагал, что от Амундсена не было бы особого проку. Военная летная экспедиция в дальние районы Ледовитого океана была прерогативой Рисер-Ларсена. Более того, Амундсен сам сказал ему по окончании экспедиции на «Норвегии» в Теллере, что на этом завершает активную карьеру полярного путешественника.

Первое, что сделал Рисер-Ларсен после совещания, было шагом чисто практическим. Он связался со старшим лейтенантом Финном Люцов-Хольмом[32], близким другом и коллегой, опытным пилотом флота. Рано утром в воскресенье все формальности были уже улажены. Люцов-Хольм получил приказ принять участие в экспедиции Рисер-Ларсена. Перед поездкой Люцов-Хольма в Хортен, где он должен был принять командование новым самолетом-разведчиком «Ганза Бранденбург F.36», пилоты встретились и обсудили детали. Самолет поступил с хортенского завода летательных аппаратов всего несколькими неделями ранее.

Весь вечер 27 мая и ночь на второй день Троицы «Ганзу» готовили к отправке на Шпицберген. Это был одномоторный гидроплан с поплавками, усиленным шасси для жесткой посадки на воду и двигателем «Бенц» в 260 лошадиных сил. Он мог развивать скорость до 180 км/ч, но продолжительность полета была небольшой — от 200 до 310 км, в зависимости от наличия дополнительного топливного бака.

Предварительный план был окончательно утвержден в воскресенье утром. Люцов-Хольм летит на «Ганзе» в Тромсё и занимается погрузкой самолета на борт шхуны «Хобби», которую Рисер-Ларсен уже успел зафрахтовать. Люцов-Хольм остается в Тромсё ждать два итальянских самолета «Дорнье», на которых они с Рисер-Ларсеном полетят дальше на Шпицберген. На тот момент Рисер-Ларсен в доброй воле итальянцев не сомневался.

В начале первого в понедельник утром после всего нескольких часов сна Люцов-Хольм вылетел из Хортена. С момента получения приказа даром не пропала ни одна минута. Механик Свейн Мюре согласился отправиться вместе с ним. Уговорить его, видимо, труда не составило. Смелость и выносливость — вот качества, которые норвежские пионеры авиации в 1928 году ставили превыше всего. Топливные баки заправили под