Николай Асанов - Янтарное море Страница 61

Дорогой Будрис! Мы, правда, не имели возможности пока лично познакомиться с вами, но надеемся, что настанет время, когда наша встреча с вами состоится. Развитие международных событий позволяет считать, что это не за горами. Мы не смеем просить вас ускорить осуществление нашего личного знакомства путем вашего выезда в Англию, но для нас было бы желательно, чтобы вы, если сочтете возможным и целесообразным, направили к нам вашего полномочного представителя. Наша просьба вызвана следующими обстоятельствами: сейчас, когда осуществление наших планов по проникновению в тыл большевиков и созданию там опорных пунктов для развертывания широкой подрывной и разведывательной работы близко к осуществлению, нам необходим ваш представитель, который мог бы со знанием дела и обстановки в Латвии консультировать нас по ряду вопросов, относящихся к технике проведения наших будущих разведывательных акций. Мы намерены вместе с вашим представителем обсудить вопросы, относящиеся к путям проникновения наших разведывательных групп на территории Прибалтийских республик и в Россию, о методике подготовки и экипировке наших людей, которые будут засылаться в СССР, о людях, которые пригодны для выполнения разведывательных заданий в Советском Союзе. Мы гарантируем полную безопасность вашего представителя и его быстрейшее возвращение к вам. Это возвращение мы предполагаем осуществить во время следующей нашей операции, связанной с заброской наших людей на территорию Латвии. Со своим представителем вы сможете регулярно поддерживать связь, и он сможет информировать вас о положении его дел с помощью радиопередатчика, который у вас остается, и средств тайнописи, доставленных вам Вилксом и Петерсоном. К нам постоянно обращаются представители латышской эмиграции на Западе с просьбой разрешить им встретиться с вашим представителем, если он прибудет к нам. Они также намерены обсудить некоторые вопросы, интересующие их в Латвии, и деятельность латышских национальных формирований на Западе. Особенно заинтересован в этой встрече полномочный министр Латвии в Англии Карл Зариньш».

— Хорошо. Я обдумаю этот вопрос, — повторил Будрис.

— У меня есть еще одна просьба, — заторопился Петерсон. — Помогите перебросить вещи мои и Густава, оставленные на побережье. Я подготовил описание и схему места, где расположен тайник.

Он, кажется, снова утерял всю свою посольско-эмиссарскую важность и возвращался из царства грез в трудный мир действительности.

На этом совещание закончилось. Лидумс вышел из комнаты, позвал молодых «братьев», и они начали накрывать на стол.

Петерсон с некоторым удивлением наблюдал, как хозяин хутора и Граф с Делиньшем ставили на стол большие блюда с рыбой, копченым угрем, жареным беконом, как затем Граф принялся вышибать пробки из бутылок. Готовилось пышное пиршество: как говаривал латинист в гимназии, где когда-то учился Петерсон: «Лукулл в гостях у Лукулла!»

Петерсон осторожно спросил Вилкса:

— А кто это нас угощает?

— Сегодня угощает Будрис! — важно сообщил Вилкс. — Он всегда помнит о том, что в лесу бывает очень не сладко! И каждый раз устраивает маленький пир.

— Ничего себе — маленький! — улыбнулся Петерсон. — Я сбился со счета в этих блюдах и бутылках.

— Погоди еще! Придется посидеть на похлебке из грибов, так захочется съесть целую свинью!

Вилкс действительно норовил побыстрее пришвартоваться к столу. Петерсон, уяснивший, наконец, что это почти официальный банкет, затеянный к тому же едва ли не в его честь, внимательно и чуть ли не ревниво следил, чтобы не было никакого умаления его эмиссарской особы.

Умаления не было. Наоборот, Будрис и Лидумс усадили его между собой, подкладывали лучшие куски, стакан его ни минуты не оставался пустым, и Петерсон сразу почувствовал себя почитаемым и уважаемым гостем. Когда за опустевшим от яств столом остались только он да Будрис — Вилкса быстро сморило и он ушел спать на сеновал, Лидумс вышел варить кофе, а молодые «братья» ушли снова на охрану дома, — Петерсон вдруг сказал:

— И подумать только! Эти англичане до сих пор думали, что Вилкс ходит по Латвии в наручниках, а его рацию таскают за ним чекисты в форме!

— Что? Что? — не понял Будрис.

— Я говорю, что у англичан такая маниакальная подозрительность ко всему происходящему в Советском Союзе, что они не верили даже Вилксу!

— Ну-ну! — Будрис покачал головой. — Теперь я понимаю, почему они заставили больного Вилкса мучиться целое лето! И, пожалуй, оставят здесь еще и на зиму.

— Ну, этого не будет! — с гордостью перебил Петерсон. — У меня есть чрезвычайные полномочия! Стоит мне выйти в эфир и передать условную фразу, как тут же все изменится словно по волшебству: к вам сразу приедут и люди с новыми рациями и оружием, и в ваши «почтовые ящики» станут поступать деньги и ценности. Для этого меня сюда и направили…

— Да, ваши хозяева не очень благодарны, — с усмешкой сказал Будрис. — А что, если мы будем учиться у них подозрительности и перестанем принимать их людей?

— Вот, вот! Я им это самое и передам!

— А может, лучше не торопиться? Они ведь ждут от вас основательной проверки! — поддразнил Будрис.

— Такие люди, как вы! Да что я говорю! С такими людьми, как вы и Лидумс, как ваши «лесные братья», мы могли бы давно всю Латвию перевернуть!

— Может быть, может быть! — засмеялся Будрис. — Но сейчас лучше всего отдохнуть. Впереди длинная дорога…

Он осторожно открыл окно и окликнул Делиньша. Барс зашел в дом, помог охмелевшему английскому эмиссару подняться из-за стола и отвел его на сеновал, где уже храпел Вилкс. Посвящение Петерсона в «лесные рыцари» закончилось. А Будрис и Лидумс еще долго сидели перед стаканами с черным кофе и обсуждали дальнейшие действия.

13

К концу апреля с Балтики вдруг ударил теплый ветер, подсушил землю, унес тяжкие весенние тучи, и сразу наступило лето.

Луна уходила в последнюю четверть, еще две недели безлунья и настанут белые ночи, туристы всего мира потянутся в фиорды Норвегии, на ледники Гренландии, в советский город Ленинград, чтобы внезапно потерять представление о дне и ночи, ложиться спать в девять часов утра и блуждать по взморью всю ночь, всю ночь, которой в сущности не будет.

Но лирику белых ночей чувствуют не только поэты. Ее учитывают и шпионы. В своих расчетах и планах они опираются главным образом на темноту и не любят белые ночи. Недаром же англичане радировали Вилксу, чтобы, он был готов к выезду в море не позднее пятнадцатого мая, в последнее темное новолуние перед белыми ночами.