Встречи с призраками - Артур Конан Дойль Страница 49

Чтобы заполучить этот бриллиант, оденьтесь полностью в черный бархат. У вас должен быть помощник, одетый так же. Еще вам следует прихватить с собой чашу, обтянутую черным бархатом. Вы должны приплыть на остров до того, как разразится гроза, а помощник должен ждать вас в лодке, готовый в любой момент грести что есть силы. Затем заберитесь на высокое дерево и ждите, пока явится змея. Выбравшись из воды, она оглядится по сторонам, чтобы убедиться, что рядом никого нет. Потом отрыгнет камень, прикроет его слоем грязи и поползет за едой.

Как только вы будете уверены, что змея занята трапезой, как можно осторожнее спуститесь с дерева, накройте холмик, под которым зарыт камень, обтянутой бархатом чашей и что есть духу бегите к лодке. Ваш помощник должен будет как можно скорее грести прочь от берега, как только вы запрыгнете. Ведь как только вы приблизитесь к камню, он зазвучит, будто колокольчики звенят, и змея услышит этот звон. Она бросится защищать свое сокровище. Но, вернувшись к тому месту, где зарыла его, не сможет его найти, потому что черный бархат скроет его от ее глаз. Тогда она начнет в ярости метаться по острову, словно ураган, сшибая своим могучим хвостом деревья. Вы же подождите ясного дня, чтобы вернуться за камнем. В хорошую погоду змея никогда не всплывает из глубин озера. Более того, потеряв свой камень, она больше никогда не сможет обедать в одиночестве. Ей придется приводить с собой товарища. Ведь поющий камень — ее защитник, и, потеряв его, змея окажется в вечной опасности, разве что рядом будет кто-то, у кого есть свой поющий камень.

Говорят, у дядюшки Понедельника есть такой камень, и именно поэтому он все знает, хотя никто ему ничего не рассказывает.

Но если поющий камень — это слухи и никто не знает точно, есть он у дядюшки Понедельника или нет, в его силе мастера худу не сомневается ни один человек из тех, кто c ним знаком. Его боятся, но именно к нему идут, когда судьба становится слишком безжалостной к тем, кто беспомощен перед ее ударами.

Мэри-Элла Шоу отказалась выйти за Джо-Натана Мосса накануне свадьбы. Джо-Натан уже успел украсить дом и заплатить за угощение для гостей. Его родня, ее родня — все пытались убедить ее выйти за него. Он любил ее без памяти, да к тому же потратил немало из своих скудных сбережений на эту свадьбу. Но Мэри-Элла просто уперлась: не пойду, и все. Ей, видите ли, приглянулся Кэдди Брютон, а она была из тех людей, кто на кого глядит, о том и думает.

И тогда мать Джо-Натана пошла к дядюшке Понедельнику. А он и говорит:

— Раз ее сердце трепещет лишь о том, кого она только что увидела, придется нам оставить все как есть, и пусть этот змеиный укус заживает сам. Иди домой. Не будет такого мужчины, который останется с ней. Даже если перед ней пройдут все мужчины мира, ни один из них не захочет остаться с ней после того, как одно полнолуние сменит другое.

Прошло пятнадцать лет. Мэри-Элла побывала замужем четырежды. Она была очень красивой девушкой, и мужчины липли к ней, но ни один из них не продержался возле нее больше двадцати восьми дней. Не только четверо ее мужей, но и многие другие мужчины, которых она привечала, прожили с ней лишь несколько недель. У нее восемь детей от разных мужчин, но мужа, который не захотел бы уйти от нее, так и нет.

Джон Уэсли Хоган был еще одним любителем разбивать сердца. Как признавался он сам, все женщины от восьми до восьмидесяти становились его добычей, но та из них, кто смогла бы его захомутать, не родилась, а ее мать уже мертва. Его никто не мог ни поймать на горячем, ни запугать. И все-таки миссис Брэдли пришла к нему поговорить о своей Динки. Она попросила его отойти от рабочего места и сказала так:

— Джон Уэсли, ты знаешь, что я вдова и рядом со мной нет мужчины, поэтому мне придется самой говорить за себя и своего ребенка. Я пришла к тебе со всем уважением и смиренно прошу: возьми мою дочь замуж, пока ее имя не написано на всех столбах и не покрыто позором.

Если бы эти слова не разозлили Джона Уэсли, то, должно быть, рассмешили бы. Так что он лишь презрительно скривился, отвечая ей:

— Эй, женщина, ты за кого меня держишь вообще? Убирайся с глаз моих с этой своей дуростью! С чего ты взяла вообще, что я знаю, с кем якшалась твоя Динки? Не пытайся навешать на меня всех собак, вот что! Да я весь Север объездил! Не равняй меня и здешних дурней! Ты, должно быть, думаешь, что я обычный местечковый молодчик. Ха! Всех молодчиков перестреляли сразу после жирных богатеев, так что в мире больше не осталось дурней, вот что! Видеть не хочу никаких женщин. И скажу тебе, как мартышка сказала слону: не наезжай на меня, доходяга! Если ты хочешь так по-дурному выдать замуж свою Динки, то иди окучивать местных шутов гороховых! Я тебе не по зубам, ясно? И если вдруг вздумаешь идти к шерифу, то и он тебе не поможет. Я докажу и свидетелей приведу, что Динки зналась с кучей мужиков, а я тут ни при чем.

К шерифу миссис Брэдли не пошла. Хлопотно, да и смысла не было. Ведь все, что он мог сделать, — это заставить Джона Уэсли взять Динки замуж, а к тому моменту, как их разговор закончился, бедная мать уже не хотела видеть этого человека своим зятем. Поэтому она дождалась темноты и отправилась к дядюшке Понедельнику.

Все говорят, что дядюшке Понедельнику ничего не нужно объяснять. Просто приходи, и вдруг окажется, что он только тебя и ждет. Так вышло и в этот раз: он усадил миссис Брэдли за стол лицом к огромному зеркалу, висящему на стене. Она рассказывает, что на столе перед ней лежали заряженный пистолет и здоровенный шотландский кинжал. Она смотрела на то и другое и никак не могла выбрать. Не говоря ни слова, дядюшка Понедельник дал ей бутыль из тыквы, полную воды, и она сделала глоток. И не успела вода пройти ей в горло, как, не раздумывая, она схватила пистолет. Дядюшка Понедельник указал ей на зеркало. Постепенно в нем возникла фигура Джона Уэсли, соткалась медленно, и наконец он стоял