Путешествия англичанина по России, Крыму, Кавказу и Грузии в XIX веке - Роберт Лайелл Страница 23

потому что заключаются контракты не только на людей, но и на лошадей. Помимо того, у них есть возможность сэкономить. У полковника обычно есть выбор: получать пособие для своего полка деньгами или натурой. Если он служит в одном из южных регионов России, где кукурузы и сена в избытке, то получает денежное содержание, заключает самые дешевые контракты на необходимые поставки и кладет излишки в свой карман. Когда же офицер расквартирован в регионе, где кукуруза и сено дороги, он берет их натурой и покрывает потери. Обладая этими преимуществами, офицер обогащает себя и обеспечивает семью. Однако время от времени случается, что повышение в звании приводит к гибели человека, потому что полковник, получив полк от своего предшественника, обязан принять его инвентарь, лошадей и амуницию по фиксированной цене. Если они ниже стоимости, тем хуже для него, потому что к моменту проверки полка должны быть закуплены хорошие лошади, прочная сбруя и т. п. Иначе могут все отобрать. Если он богат, то может позволить себе это сделать, но кто беден – стрелялись от отчаяния и неизбежного разорения.

Купание лошадей. Рисунок Д.О. Аткинсона,

Весной 1821 года, когда слухи о немедленной войне между Турцией и Россией распространились по всей стране и когда вероятность такого события была подтверждена приказами различным пехотным полкам быть готовыми к маршу в течение шести дней, а кавалерийским и артиллерийским полкам пополнить количество лошадей в течение двух недель, один офицер, находившийся в провинциальном городке, пришел в ужас. Однажды вечером я нашел его в саду стоявшим неподвижно, как статуя, и с выражением полного отчаяния на лице.

Наконец, он ответил на мое приветствие, а затем сказал, что был готов перерезать себе горло. За десять дней до этого он получил приказ укомплектовать некоторое количество лошадей в заданный короткий срок. Эта задача была не из легких, поскольку сумма, выделенная правительством, оказалась совершенно недостаточной для закупки необходимых животных. Повсюду были посланы солдаты, и почти все лошади были куплены по непомерной цене, каждая из них стоила на пятьдесят, шестьдесят или восемьдесят рублей больше, чем полагалось. Как раз в тот момент, когда офицер собирался заключить сделку на последних шесть лошадей, до него дошло сообщение, в котором было сказано не покупать ни одной. Теперь ему было нужно избавиться от всех лошадей, что, как он меня заверил, нанесет большой ущерб именно ему, а не государству. Это и было причиной его отчаяния. Я подбодрил его и со смехом сказал: «Дорогой друг, то, что ты потеряешь сегодня, сможешь получить завтра. Вы знаете способы, как это можно сделать в российской армии». Он с улыбкой согласился и, подумав минуту, воскликнул: «Вы правы, не стоит больше об этом думать».

Мы уже собирались выезжать из Константиновки, когда к нам подошел один из кучеров-евреев. Примерно на полпути от Богополя одна из его лошадей, казалось, заболела, и он выпряг ее из кареты, перочинным ножом пустил ей кровь из носа и оставил на попечение проводника, которого управляющий графини Потоцкой любезно отправил с нами. Еврей заявил, что один человек, проезжавший по той же дороге, только что добрался до Константиновки и сообщил, что лошадь умерла. Он плакал и умолял нас о помощи. Подозревая, что это, во-первых, уловка еврея, а, во-вторых, если слух вообще был правдив, старое усталое животное при жизни представляло малую ценность, мы отпустили его с пятирублевой банкнотой.

Из Константиновки мы ехали на военных лошадях, принадлежавших поселению, по восемь копеек за версту, каретами управляли солдаты в форме кучеров и почтальонов. Поскольку в каждом экипаже было по шесть лошадей, дорога – гладкой, а возницы – мастера своего дела, мы быстро добрались до Александровки, еще одной военной станции. Наш маршрут пролегал через холмы, вокруг простиралась голая унылая местность, на обширных пастбищах паслось больше скота, чем мы видели между Уманью и Богополем. Когда мы прибыли на станцию, военный смотритель заказал лошадей и вписал наши имена. К тому времени, когда мы прогулялись, чтобы осмотреть станцию, экипажи были готовы к нашему отъезду.

Александровка – небольшая деревня, благоустроенная, как и Константиновка, имела опрятный вид, с оживленным зеленым центром, где несколько неуклюже стояла небольшая церковь. От Александровки до Вознесенска дорога была почти такой же, как и до последней станции, и кучера были такими же ловкими, поэтому мы развили большую скорость и прибыли туда около 9 часов вечера.

Вознесенск расположен на берегах Буга, был незначительным городом с крепостью Соколец и получил свое название во времена царствования Екатерины II. По приказу государыни была построена церковь, посвященная Вознесению. При новом разделении Российской империи в 1793 году он стал главным городом наместничества и дал ему свое название, впоследствии оно было упразднено. Кастельно[74] так описывал этот город: «Вознесенск, который должен быть резиденцией наместничества, является лишь главным местом проживания казаков на Буге. Это маленькое воинственное поселение из шести или семи тысяч душ образует множество полков. Они являются потомками молдаван и арнаутов, воевавших на стороне России в войнах против турок. У них такие же военные порядки, как и у казаков Дона. Хотя ими руководит атаман, тем не менее они подчиняются губернатору Малороссии».

Вознесенск сейчас – одно из крупнейших южных военных поселений. Это резиденция графа Ивана Осиповича де Витта, который занят обучением солдат и обустройством этого гарнизона, чтобы он служил образцом для других. Он намерен вскоре перенести свою штаб-квартиру в Елизаветград, уездный город той же губернии, населенный в основном старообрядцами или их приверженцами.

Вознесенск в последнее время полностью преобразился. Теперь здесь несколько широких улиц, вдоль которых выстроены новые здания.

Почти все старые дома отремонтированы и побелены. Есть временная деревянная школа верховой езды, прекрасная большая новая каменная школа верховой езды, школа для молодых солдат, построенная по ланкастерской системе, еще одна школа для девочек под руководством графини де Витт; военные магазины, многочисленные дома для офицеров и военный госпиталь с обширным садом вокруг него – все это привлекло наше внимание. Многие из зданий построены из известняка, наполненного ракушками, подобно тем, какие мы впоследствии увидели в Одессе и в изобилии встречаются на значительной территории страны. Дата превращения Вознесенска в военное поселение отмечена надписью на столбе напротив школы: «24 декабря 1817 года н. э.», – этот день жители ежегодно вспоминают с глубоким сожалением и скорбью[75].

После отличного обеда с большой группой офицеров у графини де Витт мы увидели смотр кавалерии в манеже и много прекрасных лошадей, а