Путешествия англичанина по России, Крыму, Кавказу и Грузии в XIX веке - Роберт Лайелл Страница 15

я был одним из его решительных противников и использовал все возможности, чтобы высмеять этот способ лечения, несмотря на то, что некоторые из моих друзей, чьи таланты я уважал, были его серьезными последователями и что я получил несколько любопытных историй от несомненного авторитета и был свидетелем некоторых экспериментов, которые меня поразили. Я до сих пор не могу понять, было ли это чудесным исцелением или просто счастливым совпадением, плодом воображения или результатом действия хваленой магнитной жидкости. С величайшим трудом мне удавалось сохранять нейтралитет между противниками и покровителями магнетизма, который слишком часто становился источником величайших злоупотреблений и самого аморального поведения, особенно в Германии. Там действительно это привело к позору некоторых известных личностей и к поруганию чести некоторых семей.

Н.Н. Раевский. Художник Д. Доу, 1828

На званом обеде мы познакомились с джентльменом, который был одет в широкую темно-пурпурную тунику и работал в одном из судов Киева. Город был скорее польским, чем русским, и в судах было достаточно много поляков, поэтому я ожидал, что найду правительственные учреждения в состоянии большей чистоты и достоинства, чем в других губернских городах России, но был разочарован. Это лишь подтвердило мое мнение, какое уже изложил в книге «Характеры русских». Некоторые говорили, что мои неприязненные высказывания на эту тему более суровы, чем того требовала правда. Несколько фактов, иллюстрирующих это, не станут здесь лишними и предоставят читателю интересующую информацию.

Следующий случай был печально известен в Москве и Петербурге, да и вообще среди торгового мира по всей России. Семь лет назад американский джентльмен, обосновавшийся в Архангельске, отправил российскому торговцу, проживавшему в Москве, партию хлопка стоимостью около 300 000 рублей с целью продажи на комиссионных. Вскоре после этого он получил информацию, что весь хлопок был продан некоему господину Филиппову по цене намного ниже рыночной. Джентльмен был удивлен подобной сделкой, его подозрение в нечестности все более подтверждалось, и он отправился в Москву. Там он пошел к покупателю, действительно купившему хлопок, и попросил показать ему свои книги, поскольку в них была запись этой сделки. Тот любезно выполнил эту просьбу и даже позволил джентльмену скопировать любые документы, относившиеся к делу. Затем американец обратился к своему агенту, который пустился в долгие объяснения и показал свои книги, где было имя Филиппова и его место жительства. Американец тогда сказал, что не было такого человека, а хлопок купил господин Рахманов. Когда его удивленный агент попытался позабавить его очередной ложью, он предъявил копию сделки из книг Рахманова. Все было очевидно, и немедленно начался судебный процесс. Дело рассматривалось более пяти лет, а затем, по совету тех, кто был хорошо расположен к американцу, было передано на решение в арбитраж. Это дело длилось бы пять или пятнадцать лет, если бы нынешний губернатор Москвы не заинтересовался им и не предпринял необходимые шаги, чтобы правосудие восторжествовало. К чести его имени да будет сказано это. Но хотя пострадавшему джентльмену в конечном счете удалось добиться справедливого решения, когда он покинул Москву около года назад, у его друзей были большие сомнения, что он восстановит какие-либо свои деньги, так как русский купец использовал все свои средства, чтобы лишить его этого. Все опасались, что он совершит банкротство и, таким образом, добавит мошенничество к обману. Если это произойдет, мистер Уилл не только потеряет боˆльшую часть своего капитала, но и пять лучших лет своей жизни, прошедших в тревогах и неприятностях и закончившихся разочарованием.

На мой взгляд, состояние гражданского управления в России нельзя представлять только в черных красках. Но что касается Сибири, то коррупция, продажность и притеснение законодательной власти в последнее время были самыми прискорбными и невероятными. Достаточным подтверждением этого служит тот факт, что, когда последний губернатор этой части российской территории, генерал Сперанский[52], вступил на этот пост, огромное количество чиновников были отданы под суд и брошены в тюрьму, потому что этот благородный человек, настоящий друг своей страны, разоблачил их гнусную практику и поведение[53]. Он получил одобрение императора Александра, который в знак своего уважения назначил его сенатором. Тут мы вынуждены признать заботу Его Императорского Величества о благополучии даже самых отдаленных его подданных.

Генерал Сперанский мог бы поплатиться жизнью за свое рвение во имя своей страны. Возможно, судьба доктора Бутатца ускорила его отъезд. Этот джентльмен был назначен медицинским инспектором Сибири, перевез свою семью в Екатеринбург, у подножия Уральских гор, и отправился в путешествие с целью осмотреть больницы, аптеки и т. п. Переезжая с места на место, он обнаружил и разоблачил самые грубые нарушения и воровство, что создало ему много врагов. В Иркутске смерть была наградой за его усердие и честность. Говорят, что он был отравлен и пал жертвой немыслимого варварства.

Вне всякого сомнения, недалек тот момент, когда Его Императорское Величество будет в равной степени заинтересован в исправлении злоупотреблений и в общем улучшении гражданского общества. Как бы сильно Александр ни был недоволен моим нежеланным изложением фактов, все же он должен осознавать правдивость нарисованных мною картин. Его действия еще могут предотвратить это. Кроткому, доброму и великодушному Александру приходится не только учитывать настроение своих придворных, министров, генералов и всей знати, но и (как я был уверен) угождать им, действовать вопреки велению собственного сердца. Кто бы позавидовал жизни такого государя, со всем его восточным великолепием и большими способностями?! Тени Петра III и Павла должны иногда тревожить полуночный сон всех их преемников на российском престоле.

Император Александр I. Художник Д. Доу, 1812

Один мой соотечественник собирался поступить на службу к адмиралу, человеку либеральных взглядов, отличавшемуся приятными манерами и щедростью, имевшему несколько поместий на юге Российской империи. Когда условия соглашения были согласованы, шотландец спросил его, не следует ли заключить контракт. Адмирал ответил такими замечательными словами, которые, увы, не соответствовали действительности: «Что касается меня, то у меня нет желания заключать с вами какой-либо контракт, потому что если вы захотите покинуть меня, то я не хотел бы удерживать кого-либо на своей службе поневоле. Если я захочу избавиться от вас, то без труда добьюсь своей цели. Я достаточно долго прожил в России и знаю, что в случае возникновения между нами какого-либо спора контракт не принесет реальной пользы ни мне, ни вам. Это может стать причиной ваших расходов в суде, но не решит проблемы».

Эта непреднамеренная критика, возможно, слишком сурова. Хотя в словах адмирала много правды,