Дикая природа - Эбби Джини Страница 13

В приотворенную дверь я увидела знакомый линолеум, край дивана. Отступила на шаг и стала думать. Ведь надо что-то предпринять. Мне уже девять лет, у меня есть свой ключ от дома. Я шустрая, меня не так-то легко напугать. Обычно я возвращалась домой на школьном автобусе и сама отпирала дверь. Я знала, как действовать, если в трейлер постучится кто-то чужой. Знала, что делать, если засорится туалет. Или отключат электроэнергию. Я знала, где у нас огнетушитель.

Но такой ситуации я никогда не предвидела. Мозг кипел, но не соображал, толку никакого. Где-то каркнула ворона. Я бросила рюкзак на землю и, приставив ладонь ко лбу, окинула взглядом из конца в конец вереницу безучастных трейлеров. Никого.

Наклонившись к двери, понюхала. Кровь…

– Эй, кто здесь? – крикнула я.

Никто не откликнулся. Я распахнула дверь, стараясь не прикасаться к красному пятну. Изнутри донесся грохот, потом всплеск. В ванной полилась вода, застучали трубы. Шум смываемого унитаза – оглушительный, как львиный рык.

На линолеуме – кровь, отпечаток подошвы с узором. Длинный след по всему трейлеру. Но только одной ноги. Кровь свежая, еще не высохла, блестит. Спрятаться у нас особо негде. Трейлер представлял собой простой прямоугольник, на одном конце кухня, на другом – наша с Джейн спальня. В середине – ванная, вдоль нее проход, узенький, как кроличья нора. В гостиной было сумрачно, в воздухе мельтешили пылинки.

Внезапно дверь ванной с грохотом распахнулась. Ко мне вышел какой-то человек.

Одну руку он неловко держал на весу. Пальцы на ней были как-то странно вывернуты, сама ладонь напоминала кровавое месиво. От неожиданности я онемела. По запястью незваного гостя текла кровь. На рубашке проступали алые пятна.

Левая штанина джинсов была разорвана. Из-под лохмотьев ткани виднелась рана. Она выглядела столь ужасно, что я на миг впала в ступор. Никак не могла понять, что у меня перед глазами, и возникшее чувство нереальности происходящего подействовало на меня успокаивающе. Из голени был выдран кусок, словно медведь постарался. Кожу будто изрезали на лоскуты. На пол натекла лужа. Носок пропитался кровью. Ботинок тоже.

– Слава богу, – сказал он. – Помоги мне, пожалуйста.

Я закричала. Крик вырвался из моего нутра, словно вой сирены скорой. Казалось, столь объемный звук, высокий и пронзительный, просто не мог уместиться в моем теле.

– Убирайся! – визжала я. – Это мой дом! Убирайся!

– Успокойся, – сказал он.

– Смотри, что ты наделал! Весь пол залил кровью, а Дарлин его недавно мыла!

Незнакомец отступил назад, поднял здоровую руку, пытаясь меня утихомирить. Я тоже отступила на шаг, подальше от него. Вдохнула острый запах освежителя воздуха и невольно сжала руки в кулаки. И только теперь заметила, что его каштановые волосы завязаны в неряшливый конский хвостик, а на лице – густая золотистая бородка.

– Не знаю, насколько серьезны мои раны, – проговорил он. – Возможно, я умираю.

Я пристально посмотрела на него.

– Я так рад, что это ты, – сказал он. – Очень хотел, чтобы это оказалась ты.

Озадаченная, я окинула его растерянным взглядом еще раз. Высокий, долговязый, худой. Одна ладонь раздроблена, наверное, и не заживет. Пальцев на ней не хватало, а те, что остались, были не той длины. На месте мизинца и безымянного торчали кровоточащие обрубки. Синие джинсы пропитались грязью и кровью. Он стоял на правой ноге, левая, согнутая в колене, едва касалась пола. Рубашка пестрела красными загогулинами, похожими на иностранные буквы, но раны под ней, видимо, не было. Смуглое и в то же время бледное лицо. Широкий подбородок. Прямой нос. Наконец я встретила его взгляд.

Он пошатнулся, ухватился за стену, чтобы не упасть. И я с радостным криком бросилась к нему. Это же мой брат!

6

Такер сказал, что он голоден, и я сделала ему сэндвич. Он попросил воды, и я принесла ему стакан. Он стал с жадностью пить, проливая воду на подбородок. Я сделала ему еще один бутерброд. Снова и снова наполняла водой его стакан. Он ел и пил с ненасытностью дикаря, будто пищи и воды не видел несколько недель. Торопливо поглощая сэндвич, пачкал кровью хлеб, но все равно запихивал его в рот.

Он велел, чтобы я помогла ему раздеться. От него исходил смердящий запах – грязи, пота, нечистот и чего-то кислого, как от дохлых мышей, которых я иногда находила в ловушках, расставленных Дарлин в кухне. Одежда Такера затвердела от крови, и это создавало трудности. Ткань не поддавалась. Несколько пуговиц приклеились наглухо – вообще не расстегнуть. Раны были рваные, к таким лучше не прикасаться, но я плохо представляла, как стянуть с него рубашку и брюки, не задев поврежденные участки тела. В конце концов я взяла ножницы и срезала с брата одежду, как это делали врачи в телефильмах. Меня больше не тошнило и не трясло. Серьезность ситуации вынудила меня настроиться на прагматичный лад.

Такер велел промыть раны. Сказал, что я должна быть храброй и не отступать, даже если он будет кричать. Я повела его в ванную. Он шел впереди, я поддерживала его сзади, потому что в узком коридоре идти рядом мы не могли. Вместо ванны в трейлере имелась только душевая кабинка. С моей помощью Такер, теперь уже в одних трусах, залез в нее и грузно опустился на плитку. В глаза мне сразу бросилась его худоба – выпирающие ребра, бугорки позвонков на спине. Он прислонился щекой к стене и смежил веки.

Я научилась обрабатывать ссадины и порезы, но с подобными ранами имела дело впервые. Поразмыслив пару секунд, я взяла мыло Дарлин. Мыло было гипоаллергенное, без запаха, и я рассчитывала, что оно будет не так сильно щипать раны, как те средства для ухода за кожей, которыми пользовалась Джейн. Я капнула гель на ладонь, но потом замешкалась, не решаясь прикасаться к брату. Мне казалось, что он задремал, развалившись на кафеле.

– Давай, – произнес Такер, не открывая глаз.

Я включила душ. Он дернулся в сторону от брызг. Я намылила ладони и наклонилась к нему, приготовившись взяться за дело. На фоне облицовки неприятного цвета морской пены капли крови сверкали как неон. Я осторожно приподняла изуродованную ладонь Такера. У левого мизинца не хватало одной фаланги, у безымянного пальца – двух. Края ран почернели. Крови было немного, как будто ожог загерметизировал концы обрубков.

Другие пальцы, хоть и обескровленные, с содранной кожей, оказались целыми. Я отвернула лохмотья кожи на одном покалеченном пальце и намылила все мелкие расщелинки в ране. Такер взревел. От кожи