Черные ножи 4 - Игорь Александрович Шенгальц Страница 9

Говорил он быстрым полушепотом, проглатывая некоторые слова, но в целом история была любопытная.

Завод «Bramo Werk» некогда принадлежал концерту «Сименс», но в 1936 году «Сименс» передумал заниматься авиационными двигателями и продал «Brandenburgische Motorenwerke GmbH» — «Бранденбургский моторостроительный завод» Третьему Рейху. Немецкое правительство было очень заинтересовано в дальнейшей разработке перспективных двигателей, и в 1938 году в Басдорфе, недалеко от городской черты Берлина, было открыто новое производство. Завод начал серийное производство двигателя Bramo 323 «Fahnir», основанном на Siemens Halske Sh 22. Интересно, что Sh22 был лицензионной разработкой, прежде принадлежащей Великобритании. Так что Люфтваффе могли бы сказать спасибо британской промышленности за обеспечение быстрого производства самолетного парка. А в 1939 году Брамо был куплен концерном BMW, и уже через год на заводах в Басдорфе и соседнем Цюльсдорфе работало более десяти тысяч человек, а к 1944 году большую часть рабочих составляли заключенные, в том числе из Заксенхаузена.

Зотов, как и я, выслушал рассказ, а потом спросил совсем о другом:

— Почему тебя зовут Вольдемар? Немецкое же имя!

— Я из Поволжских немцев, — пожал тот плечами, — мы еще со времен Екатерины Великой в России живем. Когда в сорок первом все началось, почти всех, как неблагонадежных, отправили в Казахстан и на Урал… считалось, что кровь сыграет свою роль и мы перейдем на немецкую сторону. Но мне по счастливой случайности удалось попасть на фронт в пехоту обычным рядовым. Не перешел, как видите. Воевал, потом ранение, плен, лагерь…

А ведь ему наверняка уже в Заксенхаузене немцы предлагали работу. Гитлеровцы не очень-то любили фольксдойчей, но в будущей иерархии предусматривали для них хорошие места на новых территориях. Русский язык фольксдойчи знали прекрасно, переводчики им не требовались, и их планировалось использовать в качестве низовых руководителей в разного рода проектах, считая, что корни возьмут свое, и бывшие переселенцы будут лояльны новых властям.

Не удивительно, что он сумел освоиться и, побывав здесь несколько раз прежде, сумел узнать краткую историю завода, ведь с немецким языком проблем у него не было. А в том, что передо мной не предатель, я был уверен. Слишком уж потухшим выглядел Вольдемар, словно тень от былого человека. Будь он на довольствии у немцев, явно бы не голодал.

Зотова его объяснения тоже вполне удовлетворили.

— Володя, будь другом, помоги нам освоиться… не хочется по глупости вляпаться в неприятности. А ты тут уже все знаешь…

— Наша работа простая, — меланхолично пожал плечами Вольдемар, — копать и таскать. Большего нам, как новичкам, не доверят. В цеха пока точно не пустят, там предварительный отсев строги. Меня, может, и пустят туда, но сегодня я с вами, а в цеха отправляют группами. Так что будем копать.

— Не весело, — присвистнул Георгий, — копать-то я могу… от забора и до заката.

— Это и предстоит, — кивнул фольксдойч, — и кормят тут плохо, часто вообще забывают обед дать, экономят. Да и плевать им на нас. Кто мы? Рабочий скот.

Все его предсказания сбылись в полном объеме. Нашу группу сразу же разделили на разные участки, разбив на небольшие команды по пять-шесть человек. Нас с Зотовым, Вольдемаром и еще двумя военнопленными под присмотром одного конвойного отвели за один из заводских корпусов и приказали рыть канаву под электрический кабель вдоль строения, вручив ломики и лопаты.

Сначала мерзлую землю приходилось долбить ломами, пробиваясь на глубину, потом выгребать все лопатами и опять долбить. Глубина канавы предполагалась в полтора метра, но работа шла тяжело, а кроме самых простых орудий труда никаких подручных средств не имелось. Обычным мини-трактором с ковшом я прокопал бы нужную канаву за пару часов, нам же, судя по всему, предстояло рыть ее несколько дней.

К другим корпусам завода и ангарам, между которыми ходили заводские рабочие, нас и близко не подпускали. Видно, там как раз и находилось основное производство, да и охраны там было значительно больше, чем на нашем и соседних участках.

Приставленный к нам караульный откровенно скучал и то и дело доставал из портсигара папиросы, выкуривая их одну за другой. Участок предварительно пометили колышками, наметив маршрут для работ, поэтому нас пятерых фактически предоставили самим себе. Тот самый офицер, главный в конвое, лишь раз в час прохаживался мимо, контролируя ход работ. По его виду, он дико тяготился подобным времяпрепровождением, и вообще, по выправке и стати я заподозрил в нем кадрового военного, и, судя по его фельдфебельским нашивкам на воротнике, и черепам со скрещенными костями на груди, а так же черным крестом на кармане, перед нами был не простой офицер.

— Второй рапортфюрер Алекс фон Рейсс, отпрыск знаменитой Рейсской династии, они когда-то правили в Тюрингии, — пояснил Вольдемар, невольно заметив мой интерес. — Отличился на фронте, но был ранен и отправлен в тыл на излечение. Временно отправлен в Заксенхаузен.

— Аристократ служит в СС простым вторым рапортфюрером? — удивился я.

— Тут проще всего сделать хорошую карьеру, можно быстро подняться по служебной лестнице, если имеются определенные амбиции. Если хорошо зарекомендовать себя и попасться на глаза Гиммлеру, то взлет обеспечен. Думаю, он здесь именно по этой причине.

Вольдемар оказался крайне осведомленным человеком, умеющим услышать и запомнить полезную информацию, такой нам точно пригодится… если, конечно, захочет рискнуть всем. Разумеется, сам я не был уполномочен приглашать его в движение, но после обязательно поговорю с Зотовым, и если фольскдойч пройдет все проверки, то вполне может стать одним из нас.

Между тем, час сменялся следующим часом, работа постепенно продвигалась, канава удлинялась и углублялась, может, чуть медленнее, чем хотелось бы. Но почва была сложная, попадалось много камней и разросшихся во все стороны корней деревьев, которые приходилось выкорчевывать, буквально выламывая их кусок за куском.

Зотов упрямо долбил землю, но я видел, что он с непривычки уже натер кровавые мозоли на ладонях, а перчаток или варежек у нас не было. Обмотать бы чем-то руки, было бы легче, но спрашивать караульного было опасно, а никаких материалов нам не выдали. Мне было проще, я выгребал землю из канавы лопатой и откидывал ее в сторону.

День перевалил за половину, но кормить нас никто не спешил. Да и вообще, кажется, о нас совершенно позабыли, даже фон Рейсс уже пару