Случайности в истории культуры. Совпадения и неудачи, открывшие путь к шедеврам - Святослав Алексеевич Иванов Страница 8

Впрочем, на вкус и цвет товарищей нет: товарищу Киму «Пульгасари» страшно понравился, так что он щедро вознаградил Син Сан Ока и Чхве Ынхи – в средневековой, или даже античной, манере он прислал на их студию 50 оленей, 400 фазанов, 200 гусей и 200 коробок апельсинов. Особенно ценные дары от человека, который десятилетием позже допустит в своей стране чудовищный голод.

Вероятно, не столь уж польщенные таким выражением благоволения, Син и Чхве сбежали от Кима всего через несколько месяцев после выхода фильма, в марте 1986-го. Произошло это в Вене, куда их отправили представлять свой фильм и раздавать интервью. Они вырвались из-под контроля охранников и добрались до посольства США, заранее предупредив об этом американцев через знакомого японского журналиста. Это событие стало шоком для Ким Чен Ира, который жестоко наказал чиновников, которые не смогли предотвратить такой исход, а саму пару объявил предателями и коррупционерами. Дипломатия КНДР, впрочем, некоторое время обвиняла США в их похищении – по «экспортной» версии событий, Син и Чхве переехали на Север добровольно. Сами они, разумеется, быстро объявили об обратном, но не все южане этому поверили.

Печальная ирония состоит в том, что Син не смог возобновить карьеру на родине: в Южной Корее его подозревали в продолжении «связей» с КНДР. Он попробовал перезапуститься в США, но там снимал только второсортные ниндзя-экшены, а в Сеул вернулся уже пенсионером. Утешительным призом за все страдания стало их воссоединение с Чхве – Син прожил остаток жизни с ней.

В сущности, на «Пульгасари» закончилась и кинематографическая авантюра Ким Чен Ира. Ему не удалось ни в полной мере соблазнить хотя бы одного южнокорейца, ни взрастить собственных квалифицированных специалистов кино, ни произвести впечатление на Западе. По некоторым данным, фильм хорошо приняли японцы – но это не точно. В 1994 году ушел из жизни Ким Ир Сен, его сын Ким Чен Ир пришел к власти и ему стало как-то не до кинематографа. Не считать же вовлечением в мировой кинопроцесс его функцию главного злодея в кукольном мультфильме «Отряд “Америка”: Всемирная полиция»!

Но вернемся к «Пульгасари» – кроме статуса «так плохо, что уже хорошо» фильм любопытен еще кое-чем. Хотя он и стал символом абсурдности и наивности северокорейского кино, скорее всего, он для него не в полной мере характерен. Мне доводилось переводить субтитры для одного каэндээровского фильма еще из 1950-х – он был посвящен войне между Югом и Севером (она же – война между Западом и Востоком), где южные корейцы и их американские союзники были представлены однозначным злом, выжигающим деревни и пытающим детей. Проще говоря, до Син Сан Ока в Северной Корее снимали преимущественно пропагандистское кино с однозначным посылом, воспевающим величественную борьбу чучхеистов за благополучие корейцев и землян в принципе.

Как мы знаем по примерам из советского кинематографа, исторический сеттинг и сказочный жанр также могут быть использованы в пропагандистских целях, если будет предложена метафорическая версия событий. На первый взгляд «Пульгасари» делает именно это: чудище-металлоед становится союзником честных крестьян в борьбе с царем-угнетателем и, несколько раз перехитрив и перетоптав феодальную армию, приносит людям спокойную жизнь без казней и поборов.

Ну да, классовая борьба, революция и торжество коммунизма!

Однако концовка фильма существенно искажает этот предсказуемый смысл. Поборов аристократию и съев все их пушки и мечи, Пульгасари разворачивается в сторону крестьян – и вот уже они вынуждены добровольно отдавать монстру на съедение свои жизненно важные котлы и мотыги. Революция пожирает своих детей! Главная героиня – девушка, оживившая монстра, – теперь вынуждена его убить, пожертвовав собой. В принципе нехитрая, но удивительная для коммунистической пропаганды идея: сила, которая (пусть и справедливо) борется с угнетением, победив, неизбежно станет сама тиранить людей.

Предположу, что подобное отклонение от генеральной линии стало возможно благодаря двум факторам. Во-первых, фильм все-таки делался с расчетом впечатлить зарубежного зрителя. Если для внутренней аудитории первостепенным был нарратив «кругом враги, наше дело правое», то иностранцам было важнее преподнести мысль «в КНДР делают годное кино» (10 Годзилл из 10). Во-вторых, хотя Син Сан Ок и Чхве Ынхи все восемь лет содержались под строгой охраной, Ким был с ними демонстративно обходителен и, судя по всему, искренне восхищался их творчеством. Бывало такое, что Син даже использовал знакомство с Кимом, чтобы отбивать нападки других чиновников. Так что, в отличие от большинства творческих проектов при диктатурах, северокорейские фильмы Сина не подвергались цензурным правкам с мотивировкой «как бы чего не вышло».

Если бы северокорейские цензоры задались целью запретить «Пульгасари» за какой-нибудь подозрительный намек, они бы запросто это сделали. Для этого им понадобилось бы посмотреть всего-то 20 минут фильма.

Отец главной героини – пожилой кузнец, пользующийся уважением крестьян. Коварный правитель отправляет кузнеца за решетку и лишает его пищи. Дети забрасывают ему в темницу рис – и он из последних сил лепит из риса маленькую фигурку, позже она оживет и вырастет в того самого монстра-металлоеда.

Спрашивается, что это такое? В образе лучшего кузнеца в округе, которого заключил в тюрьму тиран, легко угадывается сам Син Сан Ок, которого режим Кимов долгое время держал под стражей. В карикатурно-злодейском образе царя угадываются черты всех тиранов на свете, можно предположить, что Син Сан Ок черпал вдохновение в личных знакомствах с правителями обеих Корей – но на Юге по крайней мере его не арестовывали и не запрещали выезд из страны.

Итого: «Пульгасари» – отвратительное и шедевральное, халтурное и величественное, пропагандистское и диссидентское, экстраординарное и типичное произведение, ставшее возможным благодаря цепочке маловероятных событий. Мальчишеская любовь Ким Чен Ира к кино; взлет и падение Син Сан Сока и Чхве Ынхи в Южной Корее; формирование специфической политической системы, в который сын правителя стал полноценным наследником престола; похищение, индоктринация, золотая клетка… Череда особенных, нестандартных, отчасти довольно дурацких обстоятельств вытолкнули на поверхность необычный фильм, а фильм этот заслонил собой все прочее, что было в судьбе его создателей.

«Строители» коммунизма

В 1954 году фантаст и ученый Иван Ефремов заметил, что его сын Аллан и его друзья-старшеклассники стали все чаще использовать книжную «пиратскую» лексику: «каррамба», «абордаж», «одноглазый дьявол». Дело в том, что Аллану попалась рукопись романа, валявшаяся у отца, – он прочитал ее сам, а затем поделился с друзьями. Парни были в восторге.

Рукопись попала к Ефремову