Тень Бога. Султан Селим. Владыка османов и творец современности - Алан Михаил Страница 8

Столь же серьезными были вопросы, с которыми сталкивались те, кто находился за пределами Османской империи. После смерти лидера крупнейшего и, благодаря Мехмеду, сильнейшего государства в Средиземноморье власть в регионе решительно сместилась в сторону Европы. Битвы за османское наследство всегда вдохновляли врагов империи на попытку вернуть себе утраченные территории. Будучи завоевателем не только Константинополя, но и частей Италии и Албании, Мехмед оказался самым влиятельным из всех султанов, и его смерть имела особенное значение. Сможет ли Европа объединиться на достаточно долгий период, чтобы вести эффективную войну против османов и, возможно, начать крестовый поход за Иерусалим, о котором мечтали веками? И смогут ли европейцы восстановить контроль над драгоценной торговлей с Востоком? Мир был как на иголках, пока Османская династия решала свои семейные дрязги. Вскоре борьба выйдет за пределы империи.

Битва Джема и Баязида. Lebrecht History/Bridgeman Images

* * *

Баязид и Джем были полными противоположностями друг другу. Баязид был серьезным, даже суровым человеком. Набожный мусульманин, он любил изучать исламскую философию и поддерживал религиозные институты империи, строя мечети, больницы и медресе. Венецианский посол в Стамбуле охарактеризовал его как «очень меланхоличного, суеверного и упрямого»[16] – комментарий, возможно, был вызван тем, что Баязид убрал со стен дворца картины итальянских художников, которые заказал его отец. Джем, напротив, был весельчаком[17]. Красивый и харизматичный, он любил охоту и спорт, поэзию и вино. О его распутстве ходили легенды: в народе рассказывали истории о девушках, готовых в любой момент броситься к его ногам. На внутренней стороне его любимой винной чаши было выгравировано семь линий, символизирующих семь климатических зон. Таким образом, каждый глоток вина открывал новую линию, приближая его к власти над всем миром. В своем опьянении он мог видеть распростертую перед ним землю и воображать свою власть над всем обозримым пространством. В конечном итоге его проницательная политическая хватка и стремление к трону превзошли его любовь к вину и женщинам.

Через пару десятилетий после того, как Баязид стал бейлербеем Амасьи в середине 1450-х годов, Джем принял аналогичный пост в Конье, еще одном древнем анатолийском городе. Конья[18] видела, как проповедовал апостол Павел; в эпоху Возрождения она стала известным центром производства ковров. Сегодня она наиболее известна как дом и место захоронения персидского поэта Руми, чья смерть в 1273 году вдохновила его последователей на основание суфийского ордена Мевлеви, основанного на его учении о всеобщей любви и единении Бога и человека. Использование орденом музыки, мистической поэзии, гипнотического танца и даже вина для объединения человека с Богом сделало его одним из самых ярких религиозных орденов ислама. Без сомнения, объединенное послание суфиев о любви и мирских удовольствиях привлекло Джема во время его правления городом, хотя доказательства того, что он действительно пополнил ряды их братства, отсутствуют.

Великий визирь Мехмеда, Карамани Мехмед-паша, который закрыл глаза султану, поддержал кандидатуру Джема, которого он и другие представители бюрократии империи считали более податливым и контролируемым из двух сыновей. Стремясь как можно дольше сохранить в тайне известие о смерти Мехмеда, он украдкой умолял Джема приехать в Стамбул и захватить трон, прежде чем Баязид поймет, что происходит. Однако великий визирь не мог тягаться в силе с янычарами – элитным и могущественным военным корпусом империи. Они долгое время поддерживали Баязида, поскольку считали, что он с большей вероятностью поддержит их программу создания агрессивной в военном отношении экспансионистской империи. Поскольку Мехмед умер во время военной кампании, известие о его смерти не было секретом для янычар. Они немедленно послали сообщение Баязиду и бросились в гущу событий, ворвавшись в Стамбул с оружием, чтобы обеспечить безопасность дворца до прибытия Баязида. Хотя великий визирь и его союзники пытались предотвратить это, солдаты легко одолели городских управленцев, убив многих из них на улицах и захватив большую часть города. Вскоре они схватили и самого великого визиря и убили его. Без султана, без явного преемника, а теперь и без великого визиря империя погрузилась в хрупкое и опасное состояние хаоса.

Янычары, одни из самых могущественных акторов в политике империи, были уникальной боевой единицей в раннем Новом времени. Профессиональные вооруженные силы Османской империи, всегда готовые к бою, оставляли далеко позади любую армию Европы, в которой государствам приходилось собирать армию наемников и нерегулярных формирований при каждом вступлении в новую войну. Это было тяжело и медленно, а еще новобранцы были крайне ненадежны и недостаточно обучены, они чаще сражались ради личной выгоды, а не ради интересов государства. Еще Никколо Макиавелли отмечал, что османы господствовали в Средиземноморье[19]. Макиавелли был прав в своей оценке того, как османская армия противостояла европейским армиям, но он упустил один важный момент. Те же самые преимущества, которые постоянная армия давала империи, могли быть обращены и против нее. Несмотря на то, что теоретически янычары подчинялись султану, в реальности все было гораздо сложнее. Они явно принимали чью-либо сторону, как это было в битве за наследство между Баязидом и Джемом; они угрожали насилием государственным органам, а иногда и просто населению империи, чтобы получить деньги и власть; и они почти всегда настаивали на начале новых войн, так как жаждали своей доли боевой добычи и возможностей для разграбления захваченных земель. Для поддержания спокойствия в рядах янычар и удовлетворения их пожеланий султанам приходилось заключать с ними сделки, оказывать им милости и пополнять свою армию вновь захваченными рекрутами. В отличие от светского и праздного образа жизни Джема, серьезный и стоический характер Баязида снискал ему поддержку янычар.

Почти три недели трон пустовал, пока Баязид и Джем на всех парах мчали из Анатолии в Стамбул. Баязид прибыл первым и достиг окраин города 21 мая 1481 года. После убийства великого визиря янычары установили в городе строгий контроль: ввели комендантский час, патрулировали улицы, преследовали мятежников и охраняли окрестные площади[20]. Привычная кутерьма города с населением в полмиллиона человек – несмолкаемый гул голосов торговцев овощами и фруктами, продавцов разных товаров и изделий, и толп мужчин, просто общающихся на улицах, – сменился жутким спокойствием. Баязид встретился с отрядом янычар у заранее подготовленных на этот случай городских ворот, и, образовав вокруг него фалангу, они