Огневой вал. Артиллерия в прошлом, настоящем и будущем - Фредерик Жорж Эр Страница 8

поражения воздушных целей. Хотя для этого нужно было стрелять при больших углах возвышения, иметь специальные приспособления для увеличения вертикального поля обстрела, но этого считали возможным достигнуть путем быстрого устройства платформы в виде усеченного конуса, приподнятого над почвой и окруженного кольцеобразной канавой, по которой двигается сошник лафета. Это чрезвычайно простое приспособление, устраиваемое в момент необходимости при помощи нескольких ударов киркой, позволяло придать пушке угол возвышения до 4°, который считали достаточным, так как самолеты и дирижабли летали в то время еще очень низко.

К счастью, несколько офицеров, выдающихся техников, мастерских Пюто, имели совершенно другие взгляды. Они уже с 1907 г. поняли, что в деле стрельбы по воздушным целям первая задача, требующая разрешения, это вопрос о лафете: необходим специальный лафет или особая платформа, позволяющая очень быстро наводить орудие на любую точку пространства и легко следовать за всеми перемещениями быстро двигающейся цели. Чтобы удовлетворить указанным условиям, этот лафет нуждается в многочисленных сложных механизмах, утяжеляющих его сверх допустимого для полевой пушки веса, что вынуждает пользоваться для перевозки автомобильной тягой. При решении данного вопроса в пользу механической тяги выступает еще следующее соображение: зенитные орудия как орудия специальные могут иметься лишь в ограниченном количестве и, чтобы выполнять свои задачи, должны компенсировать свое незначительное число быстротой передвижения. Кроме того, в то время речь шла главным образом о стрельбе по дирижаблям, н лишь автомобильное орудие считалось способным перерезать путь, по которому, на основании полученных сведений, направлялся аэростат. Таким образом, зенитное орудие могло быть лишь а в т о п у ш к о й.

Исходя из этого взгляда, безусловную правильность которого подтвердил опыт войны, техникам Пюто удалось осуществить в 1914 г. 75-мм автопушку, совершенство которой не было с тех пор превзойдено, ни даже достигнуто никаким другим французским и иностранным орудием. Правда, в течение войны механизмы для наводки были усовершенствованы, были введены более совершенные измерительные приборы, и при стрельбе стали применяться новые методы, отличные от первоначальных. Благодаря этому действительность орудия радикально изменилась, но само по себе оно осталось прежним.

К сожалению, в августе 1914 г. имелся один единственный экземпляр этого превосходного орудия, а для интенсивного его изготовления требовалось много месяцев. Но и здесь, как и в вопросе тяжелой артиллерии, вся подготовительная работа была сделана, все опыты закончены, оставалось лишь начать фабричное производство.

Глава II. Артиллерия во время войны

I. Операция до начала позиционной войны 1914 г.

2 августа 1914 г. началась война. В первых же столкновениях выяснились два основных недостатка нашей тактической доктрины и нашей организации: недооценка могущества огня, качественный и количественный недостаток тяжелой артиллерии и неумелое применение ее огня.

Во второй половине августа все французские армии перешли в наступление и завязали пограничное сражение. В Лотарингии, в Арденнах, в Бельгии – везде одна и та же картина: наша легкая артиллерия, неожиданно застигнутая в походных колоннах дальнобойным огнем германской тяжелой артиллерии, поспешно занимала позиции на пересеченной, закрытой и лесистой местности, где трудно было маневрировать и обеспечить связь; дальнобойность ее была недостаточна для поражения тяжелой артиллерии противника, которая, оставаясь сама недосягаемой, забрасывала ее снарядами и дезорганизовала. Бой протекал так быстро, что наша скромная тяжелая артиллерия, двигавшаяся в хвосте колонны, не успевала вовремя вмешаться, и наши 75-мм пушки не могли оказать пехоте необходимую поддержку, которой, впрочем, от них часто и не требовали.

Наша пехота, полная порыва и воодушевленная командным составом, проникнутым превосходным наступательным духом, бросалась в атаку, как се обучал устав, без артиллерийской подготовки. Она наталкивалась на нетронутую неприятельскую пехоту, располагающую всеми средствами и ожидающую атаки под защитой окопов даже за проволочными заграждениями.

Огневые средства противника – ружья, пулеметы, легкие и тяжелые пушки – сохраняли, таким образом, свободу действий и все свое разрушительное могущество: они вели огонь, как па маневрах, буквально скашивая нашу несчастную пехоту, которая несла колоссальные потери, главным образом в командном составе, и в результате должна была отступать.

Французское главное командование мудро решило прервать неудачно завязанное сражение, чтобы вернуть себе свободу действий, реорганизовать свои силы и вновь перейти в наступление уже с восстановленными и хорошо спаянными между собой армиями. Оно предписало использовать все препятствия, дабы короткими и энергичными контратаками задержать наступление противника или, по крайней мере, его замедлить. В области тактики оно рекомендовало замедлить темп нашего пехотного боя, подготовлять атаки артиллерией и, наконец, атаковать более разреженными строями.

Тем временем противник сам перешел в наступление, его армии проникли на французскую территорию и шли на Париж. В наступательных сражениях, которые они при этом вели, временное отсутствие не успевавшей следовать за ними тяжелой артиллерии сильно дало себя почувствовать. Наша 75-мм пушка снова выявила свое превосходство и свободно развивала свое смертоносное действие по достаточно близким и открытым целям, производя подчас настоящее избиение германской пехоты. Трудности возобновились для нас с того момента, когда тяжелая германская артиллерия присоединилась, в конце концов, к войскам, и нам пришлось отрываться и отходить под огнем тяжелых орудий, на который мы не могли отвечать.

Так продолжалось до Марнского сражения. Наше главное командование, считая, что стратегическая обстановка вновь стала благоприятной, приказало возобновить наступление с утра 6 сентября. Наша пехота, получившая подкрепления и наученная горьким опытом начала войны, стала осторожнее и проявила свои выдающиеся качества. Немецкая же пехота, опьяненная своими первыми успехами, менее поддерживаемая отставшей артиллерией, не успевавшей подвозить снаряды, попадала на действительных дистанциях под огонь наших 75-мм пушек, которые производили в ее рядах тяжелые опустошения.(20)

Противник, сильно потрепанный, в свою очередь, отошел и зацепился за естественную крепость, представляемую плоскогорьем между р. Уазой и Эн. Там его тяжелая артиллерия, вновь присоединившаяся и хорошо снабжаемая благодаря сокращению коммуникаций, вновь свела на нет действие нашей полевой артиллерии, которую она удерживала вне ее дальнобойности. После ряда жестоких боев, где наши войска сильно пострадали от ужасной бомбардировки крупных германских орудий, оба противника были вынуждены признать свое временное бессилие; сражение на р. Эн постепенно затихло, и гам, так же как и раньше в Шампани, Лотарингии и Эльзасе, фронт мало-помалу застывал.

Затем начался так называемый «бег к морю», закончившийся кровавыми сражениями на Изере и под Ипром. Германские армии, несмотря на значительность их сил и поддержку мощной тяжелой артиллерии, взятой из-под Антверпена, в результате потерпели неудачу, которая стоила им около 500 000 человек. Несомненно, этим результатом мы обязаны героизму союзников, но героизм этот был в сильной степени поддержан нашей артиллерией. Последняя, обильно снабжаемая снарядами