Царь и Бог. Петр Великий и его утопия - Яков Аркадьевич Гордин Страница 5

Для Платона все это отнюдь не было интеллектуальной игрой. Он дважды пытался уговорить тиранов Сиракуз – Дионисия Старшего и Дионисия Младшего – реализовать его идеи. В первый раз это едва не стоило ему свободы, во второй – жизни.

Известная нам более поздняя – практическая – попытка построить утопическое государство – «город Солнца» – пергамского царя Аристоника родилась в ситуации яростной войны с Римом. Аристоник провозгласил всеобщее равенство, освободил рабов и призвал их, как и бедняков, под свои знамена.

«Город Солнца», утопия гелиополитов, просуществовал четыре года, пока Аристонику удавалось громить римские экспедиционные войска и войска их союзников. В конце концов он был разбит, пленен и казнен в Риме.

С удивительным постоянством попытки реализовать утопические проекты оказывались связанными с жестоким насилием.

В начале XIV века в Италии проповедник фра Дольчино, блестяще одаренный оратор и воин, глубокий знаток Священного Писания, попытался построить Царство Божие на земле с помощью мечей своих последователей. Он исповедовал учение вечного Евангелия, доктрину, провозглашенную монахом Иоахимом Флорским более чем за сто лет до того. Название доктрины восходило к тексту Апокалипсиса: «И увидел я другого ангела, летящего по средине неба, который имел вечное Евангелие, чтобы благовествовать живущим на земле…» (Откр. 14: 6).

Учение Иоахима Флорского – чрезвычайно обширная и сложная система, построенная на толковании различных текстов Священного Писания. В упрощенном виде суть его сводится к пророчеству о неизбежном наступлении века Параклета. В переводе с греческого Параклет – Утешитель, о котором говорит Иисус своим ученикам во время Тайной вечери: «Утешитель же, Дух Святый, Которого пошлет Отец во имя Мое, научит вас всему и напомнит вам все, что Я говорил вам» (Ин. 14: 26). Иоахим предрекал явление истинно верующих, познавших истину учения Христа – в отличие от погрязших в грехах адептов папы римского: «Эти настоящие монахи добровольно избранной бедности начнут собой век Параклета, когда по одухотворенности всех внешних форм будет господствовать поклонение Богу в духе и истине через блаженство чистого созерцания. Это и есть новое благовествование, принесенное Иоахимом, вечное Евангелие»[18].

Но в назначенный Иоахимом срок эра Параклета не наступила. Его идеи проповедовали еще несколько вдохновенных еретиков, ставших жертвами инквизиции. И наконец Дольчино решил, что пришло время воплотить в жизнь прозрения Иоахима. Он уповал на молодого короля Сицилии Федериго II Арагонского, непобедимого и непримиримого врага папы. Федериго II, по убеждению Дольчино, должен был своим мечом сокрушить Рим и открыть эру вечного Евангелия. А когда Федериго II не оправдал его надежд, Дольчино с полутора тысячами своих фанатичных сторонников сам взялся за оружие.

И эта утопия не реализовалась. После нескольких лет успехов в боях с феодальными ополчениями Дольчино был взят в плен и казнен с чудовищной жестокостью…

Сочинение, давшее название всему корпусу интересующих нас текстов, равно как и политической традиции («Утопия»), было написано английским юристом Томасом Мором, философом, гуманистом, другом Эразма Роттердамского и Ульриха фон Гуттена.

«Утопия» – обширный трактат-наставление государям – написана Мором в 1515–1516 годах, когда он был разочарован внутренней и внешней политикой Генриха VIII, ко двору которого был близок. Англия тогда вмешалась в европейские войны.

«Социалистическая» направленность «Утопии» известна. Нас же в данном случае интересует один ее сюжет, касающийся организации военного дела.

Утопия, которую ценили основоположники марксизма и вообще мыслители социалистического толка, устроена вполне «регулярно». Все города острова построены по одному образцу. Все жители городов одеты в одинаковую одежду. Занятия утопийцев не слишком обременительны, но вполне единообразны. «У всех мужчин и женщин без исключения есть единое общее дело – сельское хозяйство. Ему обучают всех с детства 〈…〉. Помимо сельского хозяйства (которым, как я сказал, заняты все) каждый изучает что-нибудь еще, как бы именно свое. Они обычно заняты прядением шерсти или же обработкой льна, ремеслом каменщиков, жестянщиков или плотников. И нет никакого иного, сколько-нибудь важного занятия, которое было бы достойно упоминания»[19].

Вся жизнь утопийцев строго контролируется специально избранными должностными лицами, которые, однако, тоже трудятся, выбирая себе ремесла.

«Главное и почти что единственное дело сифогрантов (надсмотрщиков. – Я. Г.) – заботиться и следить, чтобы никто не сидел в праздности. Но чтобы каждый усидчиво занимался своим ремеслом…»[20]

В «Утопии» ограниченный рабочий день – шесть часов. Но и время обширного досуга четко регламентировано.

Описание жизни утопийцев напоминает армейский распорядок: послеобеденный сон; ночной сон – восемь часов; около восьми вечера полагается ложиться спать – отбой.

«Что остается лишним от часов на работу, сон и еду, дозволяется каждому проводить по своей воле (личное время. – Я. Г.), но не проводить это время в разгуле и беспечности, а часы, свободные от ремесла, надобно тратить на другие занятия по своему вкусу». Этот вкус, однако, тоже фактически регламентирован – рекомендациями. Те, у кого есть к тому способности, занимаются это небольшое время наукой. И особо преуспевшие в науках переходят в сословие ученых.

Из этого сословия выбирают священников, дипломатов и самого правителя.

Но посреди этой полуказарменной идиллии мы встречаем обширную главу, называющуюся «О военном деле» и в общем контексте производящую неожиданное впечатление.

Есть свидетельства, что Мор хорошо знал сочинения Платона, и в частности «Государство». «Регулярность» жизни в Утопии не выглядит столь жесткой, сколь в государстве Платона, но что касается военного дела и роли воинов в жизни Утопии, то этот сюжет у Мора вполне сопоставим с идеологией идеального государства Платона, существующей в пространстве между победоносными для греков войнами с Персией и надвигающейся македонской опасностью.

Глава «О военном деле» начинается вполне в духе представлений гуманистов: «Война утопийцам в высшей степени отвратительна как дело поистине зверское 〈…〉. Вопреки обыкновению почти всех народов, для утопийцев нет ничего бесславнее славы, добытой на войне»[21]. Однако же Мор предлагает тщательным образом разработанную утопийскую «науку побеждать». У науки этой есть свои особенности. Утопийцы «в назначенные дни усердно занимаются военными упражнениями; и не только мужчины, но и женщины». Утопийцы большое значение придают военной технике: «Они с чрезвычайной ловкостью придумывают машины; сделав их, они тщательнейшим образом их прячут 〈…〉. При устройстве машин более всего они пекутся о том, чтобы было их легко перевозить и удобно поворачивать»[22].

Технология устройства лагерей у Мора явно восходит к римским образцам.

Утопийцы отважно сражаются, когда их вынуждают, но предпочитают использовать наемные войска из соседних государств.

И