Шарль Монселе - Женщины-масонки Страница 39

«7 августа.

Эти два письма ты получишь одновременно, и у тебя не будет времени на то, чтобы давать мне советы.

Неделю назад Пандора стала моей любовницей.

Ради меня она бросила все, а главное, как мне стало известно, она бросила покровителя с огромным состоянием и с высоким титулом – это граф д'Энгранд, который безумно любил ее и который теперь, должно быть, любит ее еще сильнее.

И я благодарен Пандоре за глубину ее чувства.

Из всех женщин, которых я знал,– а ведь тебе известно, сколь много их было,– она, бесспорно, самая пикантная, самая оригинальная, самая необыкновенная. Моя склонность к анализу находит в ней не меньше пищи, чем мои капризы любовника. Она произошла на свет от василиска, чтобы очаровывать людей, и я нимало не сомневаюсь, что в древности она заманивала бы прохожих на дно колодца.

Порой она смотрит на меня с выражением, которое я не смог бы определить и которое взволновало бы другого человека, будь он на моем месте.

Ты понимаешь, что, памятуя о жертвах, которые она мне принесла, я не захотел остаться перед ней в долгу, и ее великолепные белые лошади обошлись мне в несколько папильоток из бумажек, выпускаемых Французским банком, но ведь не мог же я допустить, чтобы она ощутила перемену в жизни:

Да, счастлив будет он, когда для всех нежданноВ великодушии сравнится с Оросманом![40]

К тому же малютка привыкла к роскоши, что свидетельствует о натуре гордой и тонкой, и я это одобряю, черт побери!

А теперь о делах серьезных. Я изо всех сил стараюсь вернуться к дипломатии, но вернуться через главный вход. Вчера я виделся с принцем д'Э…, а послезавтра меня должны представить ее высочеству Аделаиде[41]. Речь идет не более не менее как о месте секретаря посольства в Вене, и у меня нет серьезных конкурентов, кроме одного из моих однокашников, Шарля де Н., но тут я вынашиваю некий план, о котором расскажу тебе, когда его выполню.

А пока тебе достаточно будет знать, что у меня есть шансы и что я надеюсь на успех.

До свидания, дорогой Леопольд!»

III

«ВСЕ ЗА ОДНУ, ОДНА ЗА ВСЕХ»

Теперь нам с вами придется вернуться назад и перенестись на следующий день после того, как граф д'Энгранд обещал Пандоре уехать из Парижа на три месяца.

Хотя эта последняя фантазия Пандоры превосходила в своей эксцентричности все те, которые обычно у нее возникали, граф, верный своему обещанию, готовился к отъезду, когда ему доложили, что его хочет видеть какая-то горничная.

Это была Фанни, камеристка Пандоры.

Читатель, быть может, помнит, что накануне граф д'Энгранд, сунув ей в руку луидор, обещал, что она получит еще луидор, если ей удастся добыть письмо, конверт от которого, а главное, символическая печать в высшей степени возбудили его любопытство.

И потому он не скрыл своего удовлетворения, когда увидел маленькую горничную.

Он не обратил внимания на ее подчеркнуто осторожный и таинственный вид и приказал ей подойти поближе.

– Ну, как? Удалось? Принесла письмо?

– Ах, ваше сиятельство! Как я жалею, что взялась за такое дело!

– Да, да, я знаю: твоя порядочность…

– Это главное! Ну, а кроме того, сколько трудов я положила…

– Но письмо-то ты принесла?

– Представьте себе,– продолжала Фанни,– что барыня заперла его в секретере, а он совсем не такой, как другие. Знаете, как он открывается?

– Какая-нибудь пружина?

– Вот именно пружина, да только поди найди ее! Я с утра до вечера следила за барыней, а иначе эту окаянную пружину мне бы нипочем не найти!… Ну, а как бы вы поступили на моем месте?

Граф топнул ногой от нетерпения.

Маленькая горничная не обратила на это ни малейшего внимания.

– Сейчас вы увидите, что я сделала.

– Ну, ну!

– Так как больше не было смысла пытаться отпереть замок секретера, я решила попробовать открыть его другим способом. И вчера, когда барыня пошла погулять, я храбро взялась за дело, и мне, плохо ли, хорошо ли, удалось отодрать две планки.

– Отлично!

– Уж не стану рассказывать вам ни о том, как мне было страшно…

– Да, это лишнее.

– …Ни о том, что я тогда думала,– ведь вы согласитесь, что я играла в чересчур уж опасную игру; но желание сделать вам приятное…

– Дальше! Дальше!

– Потерпите немного, ваше сиятельство; вы и представить себе не можете, что мне нужно было сделать!

– Я догадываюсь,– сказал граф, сдерживаясь изо всех сил.– Но в конце-то концов письмо попало к тебе в руки?

– Черт возьми! Не хватало бы только, чтобы я так долго возилась и в конце концов осталась с носом!

– Так давай его сюда! – сказал граф.

– Минуточку!– воскликнула горничная.– Вы помните, что вы мне обещали?

Граф д'Энгранд хлопнул себя по лбу.

– Надо было раньше напомнить мне об этом,– сказал он.

И, открыв ящик стола, который был на расстоянии его руки, он взял оттуда пригоршню пятифранковых монет и положил их на ладонь служанки.

– Ну! – сказал он тоном, который ясно говорил: «Теперь-то ты наконец довольна?»

Но Фанни не шевельнулась и продолжала стоять с протянутой рукой.

– Сколько здесь?– спросила она.

– Честное слово, не знаю,– отвечал немного удивленный граф.– Думаю, франков сорок – пятьдесят…

Фанни хладнокровно положила деньги на стол.

– Этого мало,– возразила она.

– Ого! – глядя на нее, выговорил граф.– Стало быть, мадемуазель, вы желаете поставить новые условия?

– Вы совершенно правы!

– Мне казалось, однако,– все более и более удивляясь, заговорил он,– что мы условились о цене.

– Это правда, ваше сиятельство, только ведь когда мы с вами уславливались, я еще не читала этого письма.

– А теперь?

– А теперь я его прочла,– заявила Фанни.

Граф д'Энгранд промолчал. На лбу его прорезались складки, и нетрудно было бы заметить борьбу, которая завязалась между его чувством собственного достоинства и его желанием узнать тайну Пандоры.

– Ах, так ты прочла это письмо,– пробормотал он.– И… что же… оно очень важное?

– Оно такое важное, что я дала себе страшную клятву, что больше никогда и ни под каким видом не возьмусь за такое дело!

– Сколько же ты хочешь? – коротко осведомился граф.

– Две тысячи франков.

При этих словах, произнесенных весьма четко, он почувствовал внезапный приступ тошноты.

– А?– переспросил он, словно не расслышав.

– Две тысячи франков,– повторила Фанни.

– Что ты, с ума сошла?