Российская империя и «страна пирамид» (Египет). История в датах и лицах - Игорь Петрович Сенченко Страница 27

class="p1">О жутком разорении феллахов и «массовом бегстве» египтян от рекрутских наборов в армию, а также от принудительных наборов на фабрики и заводы рассказывал и врач Артемий Алексеевич Рафалович, посещавший Египет в 1847 г. в связи с устройством в Александрии «карантинных мероприятий» для следовавших через нее паломников, мусульман и христиан. Особым положением при этом, как он говорил, пользовались родственники Мухаммада Али и близкие к нему чиновники, получавшие огромные барыши от торговли теми или иными товарами, монополию на продажу которых предоставлял им паша Египетский[112].

А. Рафалович, к слову, участвовал во врачебном консилиуме, состоявшемся 13.04.1847 г. в связи с резким ухудшением здоровья Мухаммада Али (до этого встречался и беседовал с ним 20.03.1847 г., вместе с фон Фоком). Консилиум, вспоминал он, проходил во дворце правителя в Каире, в одном из залов гарема. «У каждой двери снаружи там стоял евнух с саблей …; и почти все они были абиссинцами». Негров среди них он «заприметил мало». Евнухи, с его слов, смотрели на них «с изумлением», потому что «по коридорам этим, вероятно, в первый раз шло столько франков [в осмотре больного участвовало восемь врачей]». Мухаммад Али, «одетый в синий шлафрок на меху», сидел в большом кресле. С одной стороны «стоял евнух, а с другой – прехорошенькая молодая француженка, … сестра главного управителя у Ибрагима-паши. Дама эта, жена богатого александрийского негоцианта, родилась на Востоке, в совершенстве владела турецким языком и была очень любима дочерями Мухаммада Али, которые часто приглашали ее во дворец». В руке она держала мэнэшэ, то есть веер-мухобойку из финиковых листьев, «и отгоняла ею мух, садившихся на лицо больного». Заключение врачей гласило, что «заниматься делами паше невозможно» и что к выздоровлению его имеется «весьма мало надежды»[113].

Книга А. Рафаловича «Путешествие по Нижнему Египту и внутренним областям Дельты», изданная в Петербурге в 1850 г., содержит увлекательное описание быта, нравов и обычаев феллахов дельты Нила. Повествуя о столице Египта, он сказывал, что опоясывавшие Каир холмы являлись ничем иным, как горами вывезенного из города мусора, занесенного песками». Отмечал, что жили египтяне в крайне тяжелых условиях; что работники казенных фабрик ютились в обмазанных глиной и покрытых соломой хижинах, «чрезвычайно тесных, низких и неопрятных», в которых европейский хозяин не согласился бы держать даже животных[114].

Егор Петрович Ковалевский, побывавший в Египте в том же году, будучи приглашенным Мухаммадом Али для поиска и разработки месторождений золота в Юго-Восточном Судане, поделился в своих воспоминаниях-заметках мнением о положении египетских женщин. Высказывался в том плане, что если смотреть на этот вопрос с европейской точки зрения, то «женская половина в Египте» была, определенно, унижена, как он выражается, особенно в вопросах вступления в брак и участия в общественной жизни страны[115].

В «Проекте торговли России с Египтом и берегами Чермного [Красного] моря», подготовленном Е. Ковалевским по итогам его поездки в Африку, он предлагал для развития двусторонней торговли организовать регулярное пароходное сообщение между Одессой и Александрией, возложив эту задачу на черноморские суда, курсировавшие между Одессой и Константинополем. Выступал за учреждение Африканского дома и Товарищества купцов для торговли с Египтом. В качестве одного из доводов в пользу выстраивания коммерческих отношений с Египтом указывал на размер доходов этой страны за 1846 г., составивших, согласно собранным им сведениям, включая «сбор за проданную хлопчатую бумагу, сахар и индиго, … более 4 100 000 рублей серебром». Среди «предметов вывоза из пристаней Чермного [Красного] моря и из Египта, нужных для потребности нашей», называл в первую очередь кофе (абиссинский и моккский, то есть йеменский). К таковым относил также «слоновую кость, гумми, индиго, разные красильные и лекарственные вещества, хлопчатую бумагу, имбирь, гвоздику и проч.». Проект Е. Ковалевского рассматривался на специальном заседании в Министерстве финансов. И, несмотря на выступление против него московского генерал-губернатора Закревского, поддержанного новороссийским генерал-губернатором, стал постепенно реализовываться. Россия тогда ввозила в Египет строевой лес и продукты сельского хозяйства, а вывозила главным образом хлопок[116].

Делясь впечатлениями о встречах и беседах с Мухаммадом Али, Е. Ковалевский, писал, что, «несмотря на болезнь, принявшую впоследствии такой … страшный оборот, Мухаммад Али все еще сохранял в то время и умственные способности». В суждениях его «проявлялись мысли, поражавшие своей ясностью, логической последовательностью и даже, можно сказать, гениальностью». Он с жадностью следил за политикой европейских держав. Увлекался историей. «Любимыми героями его были Наполеон и Петр Великий». Не утратил он и силу духа. «Замыслив какое-нибудь дело, … преодолевал все преграды, вступал в борьбу с людьми и с природой, и приводил в исполнение самые несбыточные планы»[117].

Описывая внутреннее убранство домов египтян, в которых ему довелось побывать, находил его очень скромным. Говорил, что мебели как таковой он в них не видел, и «рогожка из пальмовых листьев служила египтянам ложем».

К середине 1848 г., как докладывали российские дипломаты, работавшие в Каире и Константинополе, трезвый и острый некогда ум Мухаммада Али, этого человека-легенды, потух; и должным образом управлять Египетским пашалыком он уже не мог. Новым правителем Египта Порта признала Ибрагима-пашу (1789–1848), сына Мухаммада Али. До того как стать пашой Египта, он занимал посты губернатора Каира (1805–1806) и Верхнего Египта (1812–1816), Джидды и Хиджаза (1817–1840), Дамаска (1832–1840) и Мореи (1825–1828). Прославился как талантливый военачальник. Приобрел широкую известность своими успешными военными походами по подчинению Судана и покорению Сирии, по подавлению выступлений беглых мамлюков в Нубии и ваххабитов в Аравии, и пресечению греческого восстания. Во время Сирийского похода, несмотря на кратное превосходство турецкой армии над войском египтян (56 тыс. против 15 тыс.), наголову разбил османов и продвинулся к Константинополю на расстояние шести дней пути. И только подход к берегам Турции российской эскадры и высадка русского десанта на Босфоре пресекли дальнейшее продвижение египетских войск на Константинополь. Решение остановить наступление принял, к слову, не Ибрагим-паша, полагавший возможным завершить начатое им дело, а лично правитель Египта Мухаммад Али.

В 1841 г. Ибрагим-паша на какое-то время отошел от государственных дел в Египте и занялся сельских хозяйством в своих угодьях в Гелиополисе. Но в 1844 г., в связи с болезнью отца, стал, по решению семейного совета, соправителем Мухаммада Али. К концу 1847 г., как писал в своих записках о Египте русский врач-эпидемиолог А. А. Рафалович, паша Египетский «сделался несловоохотливым, угрюмым, раздражительным, и совершенно потерял память. Особ, которых какое-то время не видел, вовсе не узнавал».

Ибрагим-паша оставался у руля власти в Египте, будучи признанным Портой в 1848 г. пашой Египта, недолго –