28 мгновений весны 1945 года. Иллюстрированная версия - Вячеслав Алексеевич Никонов Страница 23

Сменит Трумэна на посту президента Соединенных Штатов. Супруга Мейми, сыновья Дэуд и Джон.

Дуайт Эйзенхауэр в джипе во время поездки на фронт в Европе

16 ноября 1944 г.

Фотограф:

Альберт Мезерлин

Эйзенхауэр был полон сил и энергии, хотя в те дни его преследовала одна болячка за другой. Его сын лейтенант Джон Эйзенхауэр, которого он перевел на службу в Европу, наблюдал за отцом: «Видимо, ни в какое другое время его жизни я не видел Старика в таком мире с самим собой… Он реализовал профессиональные навыки и знания, которые приобрел за тридцать предшествующих лет. И он делал это на высочайшем уровне».

Группировка американских войск в Европе была основной ударной силой коалиции западных союзников, высадившихся в июле 1944 года в Нормандии. В ходе их мощного наступления к осени удалось освободить от немцев большую часть Франции. Огромную роль в успехе наступления союзников играло их подавляющее превосходство в воздухе.

К концу 1944 года, по подсчетам маршала Жукова, на Западном фронте «американские, английские и французские войска имели 76 хорошо укомплектованных и отлично вооруженных дивизий и 15 отдельных бригад, 16100 танков и самоходно-артиллерийских установок, более 16,7 тысячи боевых самолетов. Этим силам немецкое командование противопоставило всего лишь 74 крайне малочисленные и плохо подготовленные дивизии и три отдельные бригады, 3,5 тысячи танков и штурмовых орудий, до 2700 боевых самолетов. Следовательно, союзники уже вскоре после открытия второго фронта превосходили противника по числу войск в 2 раза, по танкам – в 4 раза, по самолетам – в 6 раз».

Но решающего перелома на Западном фронте не произошло. «Союзникам к началу октября, когда их наступательный порыв истощился, нигде не удалось выйти к Рейну в ходе преследования остатков разгромленных немецких армий, как это приказал Эйзенхауэр в начале сентября, не говоря уже о создании плацдармов на восточном берегу реки, – писал фон Типпельскирх. – …Не подлежало никакому сомнению, что полностью разгромленная в августе немецкая оборона была вновь восстановлена… Осень 1944 года выдалась необычайно пасмурной и дождливой. Авиация с ее абсолютным превосходством часто вообще не могла использоваться или же использовалась не в таких масштабах, к каким привыкла пехота союзников. Применение танков в тяжелых условиях осенней распутицы также нередко исключалось».

Эйзенхауэр признавал: «В последние месяцы 1944 года бои на всем фронте от Швейцарии до устья Рейна приняли затяжной характер. Пехота продвигалась мучительно медленно, пройденное ею расстояние измерялось скорее ярдами, чем милями. В этих условиях пехотные подразделения несли большие потери».

Гитлер увидел возможность быстрым и внезапным сосредоточением сил на решающем направлении нанести англо-американцам мощный ответный удар. Начавшееся 16 декабря 1944 года немецкое контрнаступление в Арденнах оказалось неожиданным для союзников и первоначально было настолько успешным, что Черчилль умолял Сталина ускорить зимнее наступление советских войск, чтобы ослабить германский наступательный порыв на западе. Сталин пошел навстречу, начало Висло-Одерской операции было передвинуто с 20 на 12 января, что создало немалые проблемы для советских войск. «Те восемь суток, что у нас взяли, по правде говоря, были нам крайне необходимы… Помимо всего прочего, перенос срока наступления не радовал нас из-за метеорологических прогнозов», – напишет маршал Конев.

Американские военнопленные, захваченные немцами в ходе Арденнского наступления

Бельгия

Декабрь 1944 г.

Федеральный архив

Германии

Впрочем, все встало на свои места, когда немецкое наступление в Арденнах захлебнулось. «Вернувшись в конце января на исходные позиции, немецкие армии, несмотря на все свои запросы, не нашли там ничего, что могло бы повысить их упавшую боеспособность: ни достаточного количества боеприпасов, ни артиллерии, ни противотанковых средств, – констатировал Типпельскирх. – Во время отхода настроение в войсках… значительно упало. То же самое было и на родине, где царило теперь горькое разочарование, ибо надежды на решающий перелом на Западе, о неизбежности которого говорили еще в рождественские дни, не сбылись».

Затем на Западном фронте наступила пауза. «Весьма существенную помощь оказала немцам погода. В январе обильно шел снег, а в начале февраля наступила оттепель. Масс и Рейн сначала широко разлились, и, когда вода спала, низко лежавшая местность еще долго оставалась топкой… На многих участках между лесом Рейхсвальд и Рейном могли передвигаться лишь танки-амфибии».

Но затем все армии западных союзников перешли в наступление, которое больше не прерывалось немецкими контратаками.

Наступление велось двумя группами армий. На севере – левом фланге, примыкающем к Северному морю, – вперед шла 21-я группа армий под командованием британского фельдмаршала Бернарда Монтгомери. В эту группу входили 1-я канадская армия генерала Гарри Кренара (в ней присутствовали также английские и польские дивизии), и – южнее – 2-я британская армия генерала Майкла Демпси.

Южнее наступала 12-я группа армий во главе с генералом Омаром Брэдли. В 12-й группе – с севера на юг – действовали 9-я армия США генерала Уильяма Симпсона, 1-я армия США генерала Кортни Ходжеса и 3-я армия США генерала Джона Паттона. «Всего в группе армий Брэдли было сорок восемь дивизий, – писал Эйзенхауэр. – Это была крупнейшая из американских группировок за всю нашу историю».

Гитлер решил защищать подступы к Рейну, не разрешая войскам отступать за эту водную преграду, что привело к разрушительным последствиям для германской армии. В Рейнской кампании немцы потеряли четверть миллиона только пленными, не считая убитых и раненых. Было уничтожено более двадцати немецких дивизий. Авиация союзников использовала и улучшившуюся погоду, и удлиняющиеся дни, непрерывно атакуя, число ежедневных самолетовылетов достигло одиннадцати тысяч. В конце марта Эйзенхауэр встретился с Аланом Бруком на берегу Рейна.

После форсирования Рейна между американским и британским командованием разгорелись жарчайшие споры по поводу направления главного удара. Британцы на всех уровнях – больше других Черчилль и Монтгомери – настаивали на том, чтобы именно западные союзники взяли Берлин. Рассказывал Монтгомери, который и не скрывал своих амбиций въехать в столицу Германии на белом коне: «Как только мы перешли Рейн, я начал обсуждать с Эйзенхауэром планы дальнейших операций. Мы провели несколько встреч. Я всегда считал Берлин целью первостепенной важности; это был политический центр, и, опередив русских на пути к нему, мы значительно облегчили бы свои послевоенные задачи… По-моему, не может быть никаких сомнений в том, что нам следует сосредоточить всю нашу энергию и все ресурсы для быстрого наступления на Берлин». К этому времени Эйзенхауэр едва говорил с