Вечный Китай. Полная история великой цивилизации - Адриано Мадаро Страница 23

Император настолько высоко ценил Риччи, что его труды, написанные непосредственно на китайском, свободно распространялись среди литераторов империи, высоко ценивших их за глубину мысли и новизну идей. Под китайским именем Ли Мадоу, являющимся транслитерацией фамилии и имени, Маттео Риччи императорским указом был внесен в список выдающихся людей эпохи Ваньли (1572–1620), самого долгого правления династии Мин.

В своем ценном труде «La Cina terza parte dell’Asia» отец Бартоли создает самые красочные и захватывающие страницы, основываясь на трудах отца Риччи и его единоверцев, живших рядом с ним в Пекине на протяжении десятилетия. Сведения, почерпнутые из отчетов нашего уроженца Мачераты, поражают своей глубиной и даже актуальностью.

Когда Бартоли описывает Пекин, опираясь в значительной степени на рассказы отца Риччи, обилие деталей поражает, включая страницы, посвященные гигантским стенам города, не говоря уже о подробностях жизни императора, придворных, мандаринов и простого народа. Книга Марко Поло «Il Milione», навсегда ставшая культовой в описании древнего Китая, меркнет перед трудом, собранным Бартоли по свидетельствам Риччи и других миссионеров-иезуитов XVI–XVII веков.

Подход Риччи пронизан уважением к чужой цивилизации, но в то же время отличается почти нотариальной строгостью в освещении ситуаций, неприемлемых с точки зрения христианского учения. Однако он никогда не допускает неприятия или отказа от общения из-за различий в религиозных убеждениях. Маттео Риччи все видит и все подмечает, никогда не теряя из виду цель своей миссии – нести Благую весть. Но он умеет различать, терпеливо истолковывать, мудро приспосабливаться и уступать, ища решения, полагаясь на силу знаний, очарование науки и формулируя доктрину, приемлемую для иной цивилизации, но вместе с тем несущую в себе определенные ценности. Пекинское десятилетие пронизано духом понимания – единственной предпосылкой для успешной евангелизации. Это отношение истинного христианина, который видит в другом человеке своего брата и не навязывает ему насильно свои идеи и веру. Напротив, он стремится покорить его доброжелательностью, святостью, наукой, которая сама является плодом богоискательства. И китайцы, начиная с самого императора, прекрасно это понимали.

К сожалению, после кончины деятельность его была в некоторой степени скомпрометирована: его ослепительное просвещение так и не нашло повторения, хотя легионы его последователей упорно занимались евангелизацией Китая. Миссия эта была трудной без культурного посредничества, которое так великолепно удалось воплотить в жизнь лишь отцу Риччи.

Это был – и современность свидетельствует об этом – единственно верный путь к сердцам китайцев. Без этого особого «посредничества» христианству вряд ли удастся утвердиться в Китае, хотя время для этого уже почти созрело.

Как бы парадоксально это ни звучало, но, несмотря на семидесятилетнее коммунистическое правление, страна совершенно не похожа на государства так называемого «реального социализма» Европы с их атеистическими и неолиберальными режимами.

Древняя светская духовность императорского Китая каким-то чудом пережила перипетии маоистской революции, которая в своем противоречивом стремлении создать нового человека сумела сохранить самобытность китайской души. Явное стремление к массовой морали, противостоящей эгоистическому индивидуализму капиталистических обществ, могло бы привести к глубокой встрече с универсальными ценностями христианства. Маттео Риччи был не визионером, а ученым с математическим складом ума и сердцем, преисполненным любви. Его труд был направлен именно в этом русле, и если взглянуть на него сегодня, то он пророчески вдохновляет на решение «китайского вопроса» – вопроса, который веками оставался открытым в противостоянии с остальным миром.

Его уникальность и особенность заключаются в том, что отец Риччи, более четырех веков назад, прекрасно осознавал и стремился донести до людей в своем трактате Dell’Amicizia («О дружбе»): идею веры в Бога и понимание христианских добродетелей через практику взаимного уважения. Но Китай – не страна варваров, за его плечами две с половиной тысячи лет цивилизации, конфуцианской и даосской культуры, философии, создавшей иное понимание человека как части сообщества и заложившей основы светской, цивилизованной морали. Маттео Риччи стремился примириться с ними, ища точки соприкосновения и аналогии, осознавая, что это единственный путь к реализации проекта универсальности человеческой души. Сегодня эта дорога все еще открыта, но ее еще предстоит пройти, продолжая путь с того места, где Маттео Риччи остановился 11 мая 1610 года, в день своей кончины.

Невозможно забыть и четвертого великого «китайского» иезуита, миссионера и культурного деятеля такого масштаба, что современники называли его «Конфуцием Запада», а мы можем назвать первым и величайшим наследником Маттео Риччи. Джулио Алени из Брешии было 28 лет, когда он высадился в Макао в год смерти Ли Мадоу; он проведет в Китае почти полвека и скончается в 1649 году в Яньпине (современный Наньпин, провинция Фуцзянь), уже после маньчжурского завоевания.

Отец Ай Рулюэ, как будут называть его последователи и почитатели, станет первым христианским миссионером, ступившим на землю провинции Цзянси, и вскоре прославится на весь Китай своей обширной эрудицией. Он носил одежду ученых мужей, прекрасно говорил и писал по-китайски, разбирался в математике, географии и астрономии. Вдохновленный трудом отца Риччи в Наньцзине, он создал карту мира, опубликовал всеобъемлющий трактат о Евангелии и западных науках в 25 томах, украшенный гравюрами, написал еще восемь томов «Жизни Иисуса» (изданы в Пекине в 1635–1637 годах) и шеститомный трактат по географии. Это еще один яркий пример глубоко искреннего восхищения и признания итальянцами цивилизации Поднебесной.

Другим итальянским талантом, который спустя несколько десятилетий прославится в Китае ценным трудом не только для Поднебесной, но и для всего мира, вновь станет иезуитский миссионер, уроженец Трентино Мартино Мартини с его «Новым атласом Китая»[114].

Изданный в Амстердаме в 1655 году, этот труд стал первым современным картографическим изданием, посвященным географии Империи Дракона, и включал в себя 17 подробных листов, раскрашенных вручную. Он превзошел предшествующую ему в начале XVII века карту, созданную Маттео Риччи, которая была, по всей видимости, лишь приблизительной. Работа Мартини сохраняла свое превосходство почти столетие и стала первой после «Книги чудес света» Марко Поло, распространившей столь обширные географические сведения о Срединной империи, что она вновь привлекла внимание западного мира после более чем трехвекового забвения.

Мартини, еще один итальянец, очарованный Китаем, друг китайского народа, почитатель его цивилизации и популяризатор его знаний, с уважением относится к величию Китая в том числе как экономической державы, что выражается в его географических просторах и местоположении в мире. В самом центре мира – Чжунго[115].

Еще одним выдающимся героем иезуитской миссии в следующем столетии стал миланец Джузеппе