Золотой век Бразилии. От заокеанской колонии к процветающему государству. 1695—1750 - Чарлз Ральф Боксер Страница 17

ее советники с опозданием оценили запасы золота, то решили изменить свою провозглашенную ранее политику, которая требовала подчинить интересы производства сахара и табака интересам золотодобывающей промышленности. Первые усилия пресечь утечку золота с монетного двора в Рио-де-Жанейро и из плавилен полностью провалились к концу первого десятилетия XVIII столетия. И тогда было принято решение ужесточить сбор налога на золото в самом Минас-Жерайсе. К счастью для них, неожиданная вспышка гражданского противостояния между жителями Сан-Паулу и вновь прибывшими эмигрантами дала короне повод и возможность для решительного вмешательства.

Глава 3

Жители Сан-Паулу и эмбоаба

Много чернил извели бразильские литераторы на описание так называемой войны эмбоаба (Guerra dos Emboabas), которая вызвала многочисленные дискуссии. Это был гражданский конфликт, охвативший Минас-Жерайс в конце 1708 г. Все опубликованные рассказы о событиях того времени прямо или опосредованно выражают точку зрения только тех свидетелей, которые стоят на стороне эмбоаба. Единственным человеком, кто поддерживал жителей Сан-Паулу, был дон Фернанду Мартинш Машкареньяш де Ленкаштре, губернатор Рио-де-Жанейро, но он слишком поздно проявил себя. Таким образом, историки сталкиваются с недостатком свидетельств о деятельности одной из конфликтующих сторон, но основные причины конфликта вполне понятны.

С начала золотой лихорадки еще больше обострилась неприязнь между первопроходцами из Сан-Паулу и «чужаками», которые пришли вслед за ними. Это было вполне естественно, и не только потому, что жители Сан-Паулу полагали, что они обладают приоритетным правом, так как были первыми. Но их быт носил в некотором отношении скорее индейские, чем европейские черты. Они были привычны к кочевому образу жизни, говорили между собой на языке тупи и чувствовали себя в пустынном сертане как дома; у них было мало общего с недавно прибывшими эмигрантами из прибрежных портов. Те были по рождению горожанами или крестьянами, которые, можно сказать, еще вчера ходили за плугом в Португалии. Дело было также в том, что многие участки с месторождениями золота, которые застолбили за собой жители Сан-Паулу, были

захвачены пришельцами с побережья, когда во время голода 1698 и 1700 гг. их владельцы покинули их. Это, естественно, не могло не вызвать обострения в их отношениях. Жители Сан-Паулу были склонны рассматривать этот район золотодобычи как свою вотчину. Это нашло отражение в обращении городского совета Сан-Паулу к короне в 1700 г. с просьбой предоставлять права на участки только местным жителям.

Взаимную ненависть между двумя группами населения еще больше подогрели оскорбительные заявления в адрес друг друга. Для того чтобы выразить свое презрение к переселенцам из Португалии и с островов Атлантического океана, жители Сан-Паулу дали им прозвище эмбоаба. Это было индейское слово с неясной этимологией, но имевшее явно уничижительное значение. Я придерживаюсь следующего мнения. В некоторых источниках говорится, что в Бразилии водилась птица с оперенными ногами, которая называлась эмбоаба. Местные жители, ходившие босиком, дали такое презрительное прозвище вновь прибывшим, которые носили башмаки и длинные штаны. Имеются свидетельства, что некоторые жители Сан-Паулу вначале были настроены дружественно по отношению к эмбоаба, к этим бедным и нуждавшимся «сынам Португалии», и помогали им, чем могли, но те в ответ отплатили им черной неблагодарностью.

Еще одним источником раздора были рабы. У жителей Сан-Паулу рабами были американские индейцы, которых объединяли под общим именем тапуйас. У эмбоаба, когда они могли позволить себе иметь рабов, всегда это были негры. Соответственно между двумя этими группами рабов было столь же мало симпатии, как и между их хозяевами.

Здесь стоит упомянуть еще один факт. Вопреки ожиданиям, искатели удачи, приходившие на прииски из окрестностей Баии, Пернамбуку и из других районов Бразилии, чаще находили общий язык с уроженцами Европы, то есть с эмбоаба, а не с жителями Сан-Паулу индейского происхождения. Большинство родившихся в Бразилии в первом поколении переселенцев в северных капитаниях были родом из Баии. Но в большинстве отчетов о гражданской войне не делается различий между ними и эмбоаба. То, что в жилах жителей Сан-Паулу текла кровь индейцев и они привыкли ходить босыми, нисколько не мешало им гордиться их якобы аристократическими предками. Соответственно они с презрением относились к эмбоаба независимо от того, были они европейцами или уроженцами Бразилии. Это был тот случай, когда жители Сан-Паулу были настроены против всех, и он напоминал о событиях, случившихся 75 годами ранее. Тогда гражданский конфликт вспыхнул между басками и остальными жителями Потоси.

Напряжение с обеих сторон постоянно нарастало на протяжении нескольких лет, и тут случился инцидент в поселении Аррайал-Нову (Новый Лагерь), который со временем стали называть Сан-Жуан-дель-Рей. Это чрезвычайное происшествие случилось из-за провокационных действий местных жителей, выходцев из Сан-Паулу. Обычно всякий раз, когда они слышали отдаленный звук выстрела, они привыкли говорить: «Наверное, там подыхает какая-то собака или эмбоаба!» Они проживали в основном вне лагеря в буше, «чтобы быть ближе к диким зверям, чьи сердца они унаследовали». Но иногда они группами проходили через Аррайал-Нову, ведя себя крайне агрессивно. В таких случаях «их главарь обычно шел впереди, босым, в хлопчатобумажных штанах, закатанных до колен. Голову его покрывала шляпа с широкими полями, или же на нем была накидка с капюшоном. В руке он держал мачете; он был опоясан патронташем с парой пистолетов, а на его груди висел нож; под мышкой он держал карабин. Он выкрикивал под дробь барабанов и завывание труб призыв: «Убить всех эмбоаба!» Этот ходячий арсенал сопровождала толпа индейцев-рабов и полукровок, тоже вооруженных до зубов.

Эмбоаба, по их собственному признанию, испытывали долгое время благоговейный ужас, сталкиваясь лицом к лицу со столь воинственными соседями. Вполне естественно, что их долго сдерживаемые эмоции однажды прорвались в приступе страшного гнева. 27 июня 1707 г. два известных возмутителя спокойствия, выходцев из Сан-Паулу, стали жертвами суда Линча. Они погибли от рук разгневанных эмбоаба, и это стало ответом на сожжение кузницы, в которой скрывались от погони несколько их соплеменников. Когда эта первая вспышка слепого гнева погасла, большинство эмбоаба покинули лагерь и укрылись в буше, опасаясь заслуженной мести от выходцев из Сан-Паулу. Часть более храбрых эмбоаба, однако, забаррикадировались в одиноко стоявшем доме недалеко от лагеря и подготовились к возможной атаке. Их противники, словно рассвирепевшие львы, появились внезапно. Обнаружив, что осажденные были готовы сражаться до конца, они ограничились тем, что похоронили своих убитых соратников, а затем удалились, подобно кротким овечкам. Вдохновленные подобным поворотом событий, беглецы эмбоаба вернулись в лагерь и решили больше не поддаваться на выходки своих противников. Последние сделали несколько безуспешных попыток достичь мирного соглашения, но не нашли понимания у эмбоаба. Те просто им не доверяли. Шаткое перемирие продолжалось чуть более