Империя. Настоящее и будущее. Книга 3 - Константин В. Малофеев Страница 16

Германская и японская агрессии окончательно подорвали могущество Британской и Французской колониальных «империй», а США и СССР продолжили в 1940–1960-х годах их активный демонтаж. «Британская империя, которая, по сути, была выставлена в 1945 году на торги, была расчленена вместо того, чтобы перейти по наследству, прекратила свое существование вместо того, чтобы получить нового хозяина»[57], – отмечает Нил Фергюсон.

Штурмовой флаг 150-й ордена Кутузова II степени Идрицкой стрелковой дивизии, водруженный 1 мая 1945 г. на крыше Рейхстага в Берлине, и ставший знаменем Победы

© Владимир Гребнев / РИА Новости

Советский Союз рассматривался при планировании Второй мировой войны прежде всего как сила, в которой увязнет Германия, пока ее не разгромят США, однако Рузвельт и его советники недооценили всей мощи России. Вклад русского народа в победу над Третьим рейхом далеко превзошел роль сухопутного «пушечного мяса», которую отвели ему глобалисты. Русский солдат одержал безоговорочную победу над историческим врагом – Германией и воссоздал великую державу, в которой стали явственно проступать черты пусть и советской, но все-таки Империи.

Даже лишившись царской власти, Россия и русский народ исполнили по благословению Православной Церкви, вновь обретшей патриарха, имперскую миссию Катехона, удерживающего мир от зла. Этим инфернальным злом, несомненно, был гитлеровский оккультно-языческий рейх. Послевоенный же поворот политики США уберег СССР от риска растворения в левоглобалистском Ханаане и сделал Сталина властелином огромной Империи, включавшей значительную часть Европы. К испытавшему чувство трагического унижения в первые десятилетия XX века русскому народу вернулось самоощущение народа-победителя.

Попытка Третьего Рима

К концу Второй мировой войны СССР напоминал возродившуюся Российскую Империю. Тому было множество свидетельств, начиная с возрождения имперских традиций в советской армии. «Офицерский корпус справедливо гордился преемственностью традиций со старой русской армией. Более того, в годы войны шло сознательное копирование отдельных черт и признаков дореволюционной армии – были восстановлены воинские звания, ношение погонов; военные суворовские и нахимовские училища для малолетних воспитанников создались по образу и подобию кадетских корпусов; начальник Главного управления кадров Красной Армии Ф. И. Голиков предлагая осуществить реорганизацию системы военных училищ, прямо указывал в качестве образца „военные училища старой армии”»[58], – отмечает историк Р. Пихоя.

Осенью 1945 года Сталин вернулся из отпуска с идеей переименовать народные комиссариаты в министерства. В качестве доводов он приводил фактически контрреволюционные аргументы: «Народный комиссар, или вообще комиссар, отражает период неустоявшегося строя, период гражданской войны, период революционной ломки… Этот период прошел… Уместно перейти от названия народный комиссар к названию министр. Это народ поймет хорошо, потому что комиссаров чертова гибель. Пугается народ. Бог его знает, кто выше, кругом комиссары, а тут министр, народ поймет»[59].

Партии, в 1952 году утратившей наименование «большевистская», в планах вождя теперь отводилось подчиненное место по отношению к государству. Именно учение о социалистическом государстве Сталин считал своим главным вкладом в марксизм: «Товарищ Сталин, опираясь на гигантский опыт более чем двадцатилетнего существования Советского социалистического государства в условиях капиталистического окружения, создал цельное и законченное учение о социалистическом государстве»[60], – гласила биография вождя в его собственной редакции.

Эта государственность требовала исторической преемственности с царской Россией, а великодержавный размах, приобретенный Советским Союзом после войны, волей-неволей требовал принятия и элементов имперского мышления. Обращение к опыту Российской Империи становится не идеологической ересью, а признаком хорошего тона. Еще до войны в области литературы и искусства появляется ряд произведений, в которых с патриотических позиций показывается история Русского государства, прославляются национальные герои, памятники которым еще недавно предлагали расплавить комсомольские поэты (и памятники действительно плавились). Александр Невский, Минин и Пожарский, Петр Великий, Иван Грозный. Первая серия фильма Эйзенштейна о выдающемся русском царе, посвященная его венчанию на царство и взятию Казани, превратилась в торжественный панегирик величию русского царства и Москве как Третьему Риму (вторая серия, фокусировавшаяся на событиях опричнины, была Сталиным запрещена).

Суворовцы на параде Победы. 1945 г.

Фото: «Пионерская правда» от 25.06.1945

Во время войны и после нее были созданы многочисленные фильмы о героях русской истории, посвященные порой совсем недавнему прошлому. Так, в картине 1946 года «Крейсер „Варяг”» прославлялся подвиг русских моряков во время войны с Японией. Кинохудожники стремились провести прямую линию от национальных героев прошлого непосредственно к Сталину. В 1943 году актер Алексей Дикий замечательно исполнил роль фельдмаршала Кутузова в одноименном фильме. В 1946 и 1947 годах в фильмах «Адмирал Нахимов» и «Пирогов» он играет победителя при Синопе и организатора обороны Севастополя. А в 1948 и 1949 годах в фильмах «Третий удар» и «Сталинградская битва» он изображает Сталина, подчеркнуто сближая его образ с Кутузовым и Нахимовым. В 1953 году на экраны выходит двухчастная цветная дилогия Михаила Ромма «Адмирал Ушаков» и «Корабли штурмуют бастионы», в которой прославляется не только сам Федор Ушаков (в наши дни канонизированный Церковью), но и Потемкин и Екатерина II; адмирал Войнович непрерывно молится перед иконами, а одной из кульминационных сцен фильма оказывается торжественный молебен при спуске на воду кораблей Черноморского флота.

Чем дальше в прошлое отодвигались русские исторические герои, чем меньше им доставалось злобных характеристик в ленинских статьях, тем более положительной оценки они удостаивались. В послевоенном СССР формируется настоящий культ Древней Руси. Неизменных похвал удостаиваются и московские великие князья – собиратели великого государства. Еще не закончилась война, как 8 апреля 1945 года правительство принимает постановление «О мероприятиях по сохранению и реставрации памятников архитектуры во Владимирской области». Жемчужины древнерусской архитектуры во Владимире и Суздале подлежали восстановлению и музеефикации.

Афиша кинофильма «Иван Грозный» (режиссер С. Эйзенштейн, 1944 г.)

Алексей Дикий в роли М. И. Кутузова («Кутузов», режиссер В. Петров, киностудия «Мосфильм», 1943 г.)

Алексей Дикий в роли П. С. Нахимова («Адмирал Нахимов», режиссер В. Пудовкин, киностудия «Мосфильм», 1943 г.)

Алексей Дикий в роли И. В. Сталина («Сталинградская битва», режиссер В. Петров, киностудия «Мосфильм», 1949 г.)

Памятник Юрию Долгорукому в Москве (авторы: С. М. Орлов, А. П. Антропов, Н. Л. Штамм, В. С. Андреева)

© svic / Shutterstock.com

Апогеем этого культа Древней Руси стало празднование 800-летия Москвы. Состоялось сенсационное для советского общества событие – был заложен памятник Юрию Долгорукому, не революционеру, а великому князю, «феодальному хищнику», как писали о нем еще совсем недавно. Историческая традиция оказалась выше классовой борьбы, и это тоже не могло не влиять на самосознание русской молодежи. «А там празднование бытия Москвы может оставить следствия, особенно у юных, пытливых духом… Приникание к родным истокам, вглядывание в самые камни древние – большая сила»[61], – с надеждой писал в эмиграции русский писатель Иван Шмелев. Торжества по случаю 800-летия Москвы в то же время знаменовали собой и демонстративные притязания на наследие Третьего Рима.

«В случае архитектуры идеальный образ, подлежавший воплощению в „новой Москве”, в значительной степени восходил к Риму… Было заложено восемь новых высотных зданий… окружив центр Москвы, они были частью модернизации столицы,