Морской царь - Евгений Иванович Таганов Страница 14

— Если дойдёт дело до подарков, надо быть щедрыми или прижимистыми?

— Вдруг захотят ехать в Хазарию: давать им прокорм и провожатых или нет?

— Как быть, если пригласят к себе в Суяб дарпольских купцов с товарами?

— Что собирается сказать князь о числе своего войска и размерах своей земли?

Было действительно над чем поломать голову. Чуть позже в Дарполь пожаловал Малый Совет и вместе с Калчу стал просить князьтархана не пускать посольство на правый берег, встречаться с ним лишь на левом берегу — незачем послам-соглядатаям видеть, что у них тут есть и как всё устроено.

— Вы хотите, чтобы наши собственные воины думали про меня с воеводами как про последних трусов? — осадил кутигуров Рыбья Кровь.

Ночью в Дарполь вернулся торжествующий Гладила, его переговоры прошли весьма успешно. Толмачом у тюргешей оказался ромейский священник, хорошо знающий хазарский и даже словенский языки. Это в самом деле оказалось посольство тюргешского гурхана, желающее говорить с правителем Яицких земель.

— Что ты им про нас говорил? — ревниво придрался к тысяцкому Корней. — Про кутигуров не хвастал?

— Ничего не говорил, — сердито отвечал Гладила. — Спросил только, сколько человек хочет попасть к нашему князю. Сказали, что их будет пять человек.

— Очень хорошо, — похвалил Дарник. — А самих тюргешей сколько?

— Они расположились двумя станами, один ближе, другой за версту поодаль, примерно по сто человек и десять повозок в каждом.

— Ты это сам сосчитал? — съязвил Корней.

— Зачем сам? Лазутчики из вежи всё сосчитали.

Два стана в видимости друг друга могло означать лишь одно: при нападении на них какой-нибудь десяток конников обязательно должен был вырваться, чтобы сообщить в столицу гурханства Суяб об уничтожении их посольства, понял князь.

На следующий день по мосткам на правый берег Петли перешли пять тюргешей и ромей-толмач — все в расшитых шёлковыми нитями ватных халатах и собольих малахаях.

Дарник принял послов в специально выставленном в Петле княжеском шатре. Чтобы не затрудняться, кому как сидеть, всех рассадили по кругу на мягких подушках. Кроме «ближних» позвали также Калчу с двумя тарханами.

Главный посол бек Удаган выглядел внушительно: плоское лицо с широко расставленными щёлочками колючих глаз, надменно откинутая назад голова, неподвижно лежащие на коленях толстые кисти рук — всё выдавало в нём человека высокородного и бывалого. Не менее занимательна была и персона толмача-ромея: худой, чернобородый, мудро-смиренный, из тех бесстрашных проповедников, что издавна несли варварам Божье слово, невзирая ни на какие опасности.

Речь посла была предельно самоуверенна, как и его вид:

— Гурхан Таблай призван Вечным Небом объединить все равнинные земли для достойного отпора ханьцам Империи Тан и южным магометанам. Кутигуры прежде всегда были нашими подданными. Однако, когда в нашей стране начались распри, они решили, что свободны от союза с нами. Это было очень неверным шагом с их стороны. Но Гурхан Таблай милостив, он вновь протягивает руку дружбы и предлагает князьтархану Малой Орды Дарнику стать его младшим союзником.

Священник без затруднений переводил его гортанную речь на словенский язык.

«Откуда они про нас уже всё узнали?» — с досадой думал Дарник.

— Что нам надо сделать, чтобы стать верными союзниками Гурхана Таблая? — учтиво отвечал он послу.

— Вы должны принести гурхану клятву верности и принять на себя обязательство воинами и имуществом участвовать в нашей войне с ханьцами и магометанами.

— И каковы размеры наших обязательств?

— Для этого нам надо лучше ознакомиться с твоими владениями и людьми. Но не меньше пяти тысяч воинов и трёх тысяч мешков зерна, — добавил Удаган, чтобы сразу пресечь желание обмануть его ссылкой на дарпольскую бедность.

На том первые переговоры были закончены. Три дня пробыли послы в Дарполе, три дня ездили по ближним и дальним кочевьям, осматривали стада, вооружение (не всё, разумеется), ставку, стены Хемода, верфь с биремами и лодиями, дельту Яика. Дарник гнул свою линию, выторговывая у послов более щадящие условия союзничества. И Удаган постепенно уступал: да, действительно, пяти тысяч конников с полным вооружением с Малой Чёрной Орды не набрать, да и обилия зерна пока не предвидится. На предложение князя поставлять тюргешам коней отвечал, что у них и своих коней много. Оба склонялись к тому, что нужные дары гурхану удобнее выдавать золотом и серебром. «Вот только, — говорил князьтархан, — оно может быть собрано лишь к осени после торговли с персами и хазарами». — «Хорошо, — соглашался бек, — тогда мы возьмём у вас сорок мальчиков-заложников из воеводских семей и то серебро, что у вас есть».

Присутствующие на переговорах советники помалкивали, но стоило послам удалиться, как на Дарника обрушивалось праведное возмущение.

— Что ты, князь, делаешь?!

— Мы что, пришли сюда, чтобы быть чьими-то данниками?

— Ты так даже в Дикее, в окружении ромейского войска, не уступал!

— Воины уже над твоей робостью смеяться стали.

Калчу и та возражала:

— Что хочешь делай, но кутигуры своих детей в заложники тюргешам не дадут.

Один Корней воздерживался от замечаний, что обратило на себя внимание Ратая:

— А ты чего, самый умный у нас, молчишь в рукав?

— Потому и молчу, что думаю, что князь расставил послам хорошую ловушку.

— В чём ловушка: сказать, что мы данники, а потом разорвать своё обещание?

— В том, чтобы в самый последний момент изменить условия договора, тогда им придётся или соглашаться на наши условия, или уехать совсем ни с чем, — объяснил Ближнему Кругу своё понимание переговоров Корней.

— Так, что ли? — удивлённо впились советники глазами в Дарника.

— Очень может быть, — полусогласился тот. — Но я рад, что никто из вас не хочет быть тюргешскими данниками.

Замысел князя раскрылся на четвёртый день, когда был уже подготовлен письменный договор, по которому Малая Орда и Дарполь обязались осенью поставить в Суяб пятьсот конников, тысячу пешцев и двести повозок с зерном. Написанный на четырёх пергаментах на согдском и ромейском языках, он ждал только высоких подписей и скрепления их печатями Дарполя и тюргешского посла. От детей-заложников удалось отвертеться, но маленький сундук с серебряными кубками и блюдами был приготовлен.

Помощник посла уже открыл глиняный пузырёк с писчей краской, когда Рыбья Кровь попросил посла выслушать его:

— К сожалению, сейчас я не могу подписать этот договор. Сегодня утром мои воины напомнили мне о том, что за десять лет