Песни Первой мировой и Гражданской войны. Военная история России в песнях - Валерий Евгеньевич Шамбаров Страница 12

Несмотря на эти обстоятельства, стихотворение захватывало. Оно сумело передать атмосферу, особый дух самоотверженного подвига. То есть в психологическом плане получилось истинно русским! А музыкант 12-го гренадерского Астраханского полка А. С. Турищев (предположительно) положил слова на великолепную мелодию. Родилась песня. Боевая, зажигающая сердца.

В России была создана и другая песня о «Варяге», даже раньше, чем последовал поэтический отклик из Австрии. Слова написал банковский служащий Я. Н. Репнинский, а музыку подобрал студент Юрьевского (Дерптского) университета Ф. Н. Богородицкий при содействии регента Ставропольского кафедрального собора Казанской иконы Божьей Матери В. Д. Беневского:

Плещут холодные волны,

Бьются о берег морской,

Носятся чайки над морем,

Крики их полны тоской.

Текст этой песни в большей степени соответствовал реальным событиям:

…Сами взорвали «Корейца»,

Нами затоплен «Варяг».

Но песня на слова Грейнца значительно превзошла ее по популярности. В отличие от печального произведения Репнинского и Богородицкого, она была оптимистичной, бравой, бросала дерзкий вызов неприятелю и самой смерти. Ее запели знаменитые артисты – Надежда Плевицкая и др. Моряки подхватили «Варяга» в качестве марша. Песня передавалась из уст в уста. При таких передачах вносились маленькие изменения. Сгладилось неудобопроизносимое «вкруг грохот», вместо этого во второй раз вставляли «гром пушек». А в последнем куплете «прославят одни» заменяли на «прославят в веках». Рифма нарушалась, зато так было торжественнее, эпичнее.

Но вот закоптила взрывами и пожарищами следующая война, Первая мировая. Русские моряки сражались ничуть не хуже, чем в японскую. Так, на Черном море немцы и турки решили повторить японскую практику – внезапно и без объявления войны со стороны Турции напасть на главные базы русского флота и парализовать его. Гигантский линейный крейсер «Гебен» подверг бомбардировке Севастополь (мощность его огня равнялась всем броненосцам Черноморского флота вместе взятым). Серьезного ущерба нанести не удалось, береговые батареи достойно встретили и отогнали врага.

Но и в море находились русские корабли – дозорный дивизион капитана I ранга князя В. В. Трубецкого из трех маленьких миноносцев устаревшей конструкции, и к Севастополю возвращался самый большой минный заградитель Черноморского флота «Прут». Трубецкой попытался спасти его. Жертвуя собой, бросился в атаку. Но Гебен обрушил на него шквал огня, флагманский миноносец «Лейтенант Пущин» получил тяжелые повреждения и фактически вышел из строя.

Положение «Прута» было безнадежным, германский контр-адмирал Сушон предложил ему сдаться. Но русские моряки отказались. Командир «Прута» капитан 2 ранга Г. А. Быков приказал поднять флаг и открыть кингстоны. Врагов это разозлило, «Гебен» принялся расстреливать беззащитный корабль. Часть шлюпок разбило, погибло 28 офицеров и матросов. Судовой священник, иеромонах Бугульминского монастыря о. Антоний (Смирнов) не захотел занимать место в шлюпке, уступил его раненным, а сам остался на тонущем корабле и благословлял моряков, подняв Евангелие [116].

Но стойкость и самоотверженность русских произвели на врагов серьезное впечатление. Узнав, что на выручку «Пруту» идут другие корабли, «Гебен» поспешил развернуться и убрался прочь. Сопровождавшие его турецкие миноносцы начали было хватать моряков, теснящихся в лодках и плавающих в воде, но тоже повернули восвояси. В плен попали 75 человек, а более 200 были спасены подоспевшими русскими кораблями (Варнек П. А., «Последние минуты минного заградителя «Прут»» // «Гангут», 1997, № 12бис) [28].

Да, подвигов совершалось немало, и не менее ярких, чем в Чемульпо [108], но… исполнять «Варяга» стало нельзя. Неэтично. Потому что Япония в этой войне стала союзницей России. Причем союзницей более надежной, чем западные державы. Когда стало ясно, что англичане ведут себя отнюдь не искренне, Япония согласилась заключить с Государем Императором тайный договор на послевоенное время, защитить интересы обеих стран от британских и американских поползновений.

А в 1916 году англичане вдруг заявили, что их крейсеры, сопровождающие грузовые караваны в северные порты России, изнашиваются, несут потери, и в качестве компенсации потребовали передать им русские торговые суда, находившиеся за границей. Столь откровенные запросы на чужую собственность возмутили даже Государственную Думу, весьма лояльную к западным «друзьям». Но британцы намекали, что в противном случае караваны столь необходимого вооружения и техники могут остаться без охраны.

Выручила Япония. Она согласилась возвратить несколько русских крейсеров, доставшихся ей в прошлой войне. В том числе и «Варяга». Японцы подняли его со дна, отремонтировали, крейсер нес службу в их флоте под именем «Соя». Плату они взяли совсем небольшую, царское правительство только возместило расходы по ремонту. «Варяг» и еще два крейсера снова подняли русские флаги. После трудного плавания вокруг Африки корабли достигли родных берегов и были включены в состав флотилии Северного Ледовитого океана. Стали участвовать в операциях по конвоированию транспортных караванов из Англии и Америки в Россию. Ну и как можно было петь про «желтолицых чертей»? И вообще о гибели «Варяга»?

Но в это же время, в Первую мировую войну, над колоннами сухопутных русских войск зазвучал очень похожий мотив – «Песнь о Вещем Олеге». Авторы музыки неизвестны, она распространялась как народная. Первая аранжировка этой песни композитора Александра Муравьева вышла в нотном издании в 1916 году, оформив уже существовавшую мелодию. Но нетрудно увидеть (точнее, услышать), что мелодия и ритм первых четырех строчек каждого куплета почти совпадают с «Варягом»:

Как ныне сбирается Вещий Олег

Отмстить неразумным хазарам:

Их села и нивы за буйный набег

Обрек он мечам и пожарам…

Но дальше добавлялись еще две строчки:

С дружиной своей, в цареградской броне,

Князь по полю едет на верном коне.

А припев следовал уже на другой мотив – припев бесхитростный, импровизированный, но удалой, патриотический, его можно было исполнять с посвистом:

Играй же, музыка, играй победу,

Мы одолели, и враг сражен. Раз! Два!

Так за царя, за Русь, за нашу веру

Мы грянем дружное «Ура, ура, ура!». [6]

Впрочем, песня передавалась устно, поэтому припев существовал в разных вариациях. Например:

Так громче, музыка, играй победу!

Мы победили, и враг бежит! Раз, два!

Так за царя, за Родину, за веру

Мы грянем громкое «Ура, ура, ура!».

Мелодия «Варяга» перед войной была широко известной, и можно предположить – кто-то из офицеров (или юнкеров, образованных солдат) использовал ее, приспособил к другим словам, к столь же