Вечный Китай. Полная история великой цивилизации - Адриано Мадаро Страница 13

Сегодня проект «Новый шелковый путь» председателя КНР Си Цзиньпина связан с великой идеей создания европейского суперконтинента мира и процветания, которая на протяжении более двух тысячелетий вдохновляла народы Европы и Азии, затрагивая Африку, а в перспективе – Америку и Океанию. То, что казалось утопией, становится реальностью, пройдя через самые парадоксальные противоречия.

Между двумя мирами, Западом и Востоком, долгое время зачастую существовало драматическое непонимание. История полна болезненных и тревожных событий, предрассудков и жестокости, несправедливости и страданий. Китай, страдавший от несправедливости, сумел превратить эту историю в силу и даже первенство. Все это имеет смысл и должно быть честно объяснено. Чтобы понять сегодняшнюю мощь Китая, необходимо знать некоторые исторические координаты его прошлого, особенно в том, что касается его отношений с остальным миром.

Рим, 30 мая 1663 года. Трибунал Святой инквизиции разрешает публикацию книги о Китае, написанной священником, чьи взгляды невольно подрывали устои. Эта книга исторического значения представляла собой тонкое обвинение в адрес слепоты церкви по отношению к уже разгоревшемуся «китайскому вопросу». Ее автор – отец Даниэлло Бартоли[67], миссионер и официальный историк Общества Иисуса[68], неоднократно и безуспешно стремившийся отправиться в Поднебесную.

Китай, занимающий треть Азии, до сих пор является неисчерпаемым источником информации о Стране гибискуса в XVI и XVII веках и представляет собой горячую защиту выбора, сделанного отцом Маттео Риччи, сторонником признания уникальности китайской вселенной. Однако ответственность за неудачу в евангелизации Китая будет возложена на Римскую церковь, которая отвергла усилия Риччи, отрицая их достоверность, чтобы угодить мракобесию и ревности других миссионерских религиозных орденов, враждебных иезуитам. Иезуиты же, в отличие от них, с уважением относились к конфуцианским обрядам.

После Марко Поло, жившего всего тремя столетиями ранее, никому не удавалось подойти к Китаю с таким пониманием и деликатностью, как Маттео Риччи. Книгу Даниэлло Бартоли, представляющую собой не что иное, как архивную и документальную реконструкцию многочисленных отчетов «китайских иезуитов», можно также считать наиболее достоверной работой в отношении отчетов различных западных послов, достигавших двора в Пекине в те века. Иезуиты были самыми авторитетными свидетелями современной им китайской действительности, а после путешественников XIII и XIV веков они были единственными, кто с середины XVI до конца XVII века имел определенную свободу передвижения в пределах империи.

После середины XIV века, когда Китай был вновь завоеван династией Мин, Поднебесная значительно укрепила и расширила Великую стену. После эпохи великих морских открытий XV века Китай под властью Мин постепенно вновь замкнулся в себе, и лишь благодаря упорству иезуитских миссионеров Запад смог поддерживать контакты с этой загадочной страной. Именно по картам, составленным миссионерами в XVII веке, Европа в XVIII столетии вновь обратила свой взор на Китай и проложила торговые пути в поисках выгодных сделок.

Китайцы всегда гордились неприступностью своих земель, и с самого рождения им внушали уверенность, что нет в мире ничего прекраснее Китая – своего рода рая, куда стремятся попасть все варвары, желая завладеть его несметными сокровищами. Строжайшие законы запрещали въезд иностранцам, которых в народном воображении считали источником смуты и бед. С незапамятных времен среди китайцев ходило пророчество, что однажды Поднебесную завоюет народ белокожих людей в диковинных одеждах, прибывших к небесным берегам на вооруженных кораблях. Потому китайцы, подозрительные ко всему чужому, стали с недоверием относиться к послам, считая их шпионами, засланными для подготовки завоевания. Их заставляли путешествовать преимущественно ночью, а если днем, то в закрытых паланкинах; им запрещалось пользоваться картами для определения городов, которыми им, разумеется, не дозволялось владеть. Их запирали в строениях, называемых «домами для чужеземцев» – своего рода тюрьмах, окруженных высокими стенами и охраняемых вооруженными солдатами. А если они и выходили на улицу, то всегда в сопровождении мандаринов[69], разгонявших толпу бамбуковыми палками.

Что до «дома для иностранцев» в Пекине, то, как пишет отец Бартоли, содержащиеся в нем чужеземцы, включая послов и миссионеров, не покидали его стен, кроме как для аудиенций в Министерстве церемоний. И если для послов и их свиты жилища были едва пригодны, то «все прочее – это руины комнат, больше похожих на хлева, нежели на человеческое жилье, черные и зловонные, полуразрушенные, без окон, без выходов, без стульев и без кроватей».

Так и отец Риччи, прибыв в Пекин в 1601 году, был заключен в тюрьму, пока в дело лично не вмешался мандарин, который после допроса, впечатленный его ученостью, посоветовал написать прошение императору, чтобы получить свободу передвижения по городу. Так и случилось.

Добиться, подобно Маттео Риччи, возможности постоянно пребывать в Пекине в начале XVII века было почти чудом, учитывая, что поднебесная столица была закрыта для всех иностранцев. Наконец, отец Бартоли отмечает, что страх, будучи лучшим советчиком благоразумия, научил китайцев: нет иного способа защититься от чужеземцев, кроме как не пускать их в город.

Даже в конце XVIII века Запад обладал довольно скудными сведениями о географии Китая. Карты Империи лишь в некоторой степени отражали реальность, их границы были размыты и неточны. Корея долгое время считалась островом, а Тартария представлялась своего рода «Terra incognita», простирающейся до полярных островов. Города, за исключением Пекина, для которого иезуиты составили достаточно правдоподобные карты, наносились на квадраты примерно, без каких-либо ориентиров, кроме, возможно, близости реки или горных хребтов.

Представления о городах создавались по рисункам, основанным главным образом на рассказах или воспоминаниях немногочисленных путешественников. Эти образы всегда были однотипными: один вариант для равнинных городов, другой – для морских или речных портов. Ярким примером служат первые наивные «городские портреты», опубликованные в «Отчете» голландца Йохана Нейхофа, которые позже воспроизводились в различных гравюрах французских, английских и итальянских переводов, изданных в середине XVIII века.

Таким образом, несмотря на то, что о существовании Поднебесной известно с древнейших времен, вплоть до XVIII века она оставалась для европейцев смесью сказочного и мифического. После «Книги чудес света» Марко Поло и до бурного роста публикаций в XVIII веке, среди которых выделяется ценнейшая «Общая история путешествий», напечатанная в Венеции в 1753 году, о Китае почти ничего не было слышно, что лишь усиливало его загадочность.

Поистине удивительно, что прошло более двух столетий, прежде чем Запад узнал о существовании за пределами азиатских пустынь огромной империи, воплощающей высокую цивилизацию. Однако после короткого, менее века, периода монгольской эпопеи Китай вновь погрузился во тьму, словно великая Страна чудес растворилась в небытии.