Эзотерика в истории, культуре и искусстве - Массимо Чентини Страница 11

Модель гермафродитизма отсылает нас к многим архаичным божествам: соединение двух полов в одном создании можно найти на последней ступени эволюции диад, на смену которым пришел культ бога-мужчины. Добавим, что coincidentia oppositorium, единство противоположностей, – один из самых древних способов выразить парадокс божественной реальности:

«В какой бы форме ни являло себя божество, оно есть последняя реальность, абсолютное могущество, и эта реальность, это могущество не допускают ограничения себя какими бы то ни было атрибутами (добро, зло, мужское, женское и т. д.). <…> У греков андрогиния признавалась до последних столетий Античности. <…> Божественные пары… – это чаще всего создания позднейших времен <…> В качестве необходимого логического следствия божественная андрогиния предполагает моногению, или аутогению, и множество мифов повествуют нам о том, как божество извлекло свое существование из себя самого, – простой и выразительный способ передачи идеи его самодостаточности»[15].

В иудейско-христианской традиции переход от гермафродитизма к разделению полов воплотился в фигуре Адама. Толкований было много и не все кажутся корректными сегодня. У раввинов толкование не обошло стороной андрогинию первого человека, поместив эту гипотезу рядом с ортодоксальным толкованием Книги Бытия, в котором четкое различие двух полов подтверждено свидетельствами:

«Это значит, что Адам, то есть первый, будучи сотворенным человеком, вмещал в себя мужское и женское без какого бы то ни было разделения. Также сказано, что Бог создал Адама по своему образу и подобию, таким образом, его создали мужчина и женщина» [8].

Гностическая традиция, соединившая в себе платоновский миф, герметизм и традиции мидраша, подтверждает в библейском Адаме бинарность, связанную с гермафродитизмом. Неоднозначная интерпретация формируется под влиянием двух описаний создания человека в Книге Бытия: два момента, которые многие считают противоречащими друг другу, рассказывают о разных гранях одного события.

Изображение андрогина на гравюре XVI века

Стих из первой главы переводили по-разному, что дало возможность интерпретировать его прямо противоположным образом:

«И сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его; мужчину и женщину сотворил их» (Бт. 1:27).

Однако даже строка «мужчину и женщину сотворил их» содержит допущения, которые породили роковую гипотезу об андрогинии Адама. Ее поддерживает «второе» создание, указанное далее, когда мужчина и женщина получают жизнь в разное время:

«И создал Господь Бог человека из праха земного, и вдунул в лицо его дыхание жизни, и стал человек душою живою» (Бт. 2:7).

«И навел Господь Бог на человека крепкий сон; и, когда он уснул, взял одно из ребер его, и закрыл то место плотию.

И создал Господь Бог из ребра, взятого у человека, жену, и привел ее к человеку» (Бт. 2:21–22).

Читая текст, мы видим, что сначала мужчина и женщина были созданы одновременно, а позже – что сотворение женщины состоялось после сотворения мужчины. На основании этого противоречия было выдвинуто множество гипотез, в том числе:

«Возможно, Адам изначально был сотворен андрогином, и это создание было позднее разделено на мужчину и женщину. Такую точку зрения высказывали еще в вавилонской традиции» [9].

На практике «рождение» Евы было разделением первозданного тела на мужчину и женщину:

«Адам и Ева были сотворены спина к спине, соединенными в плечах; затем Бог разделил их топором, рассек надвое. Другие изображают это иначе: первый человек, Адам, был с левого бока мужчиной, а с правого – женщиной; но Бог расщепил его на две части»[16].

Традиция андрогинности является важной частью «Алфавита Бен-Сиры» (сборник пословиц XI века, приписываемый автору апокрифа «Книга Премудрости Иисуса, сына Сирахова»): в этом труде Адам и Лилит соединены в одном теле, согласно эзотерической интерпретации первой главы Книги Бытия.

Гностическое прочтение библейских стихов считает андрогинию Адама инструментом для поиска изначального смысла жизни:

«Тексты Талмуда, Аггада и мидраша четко выражают свою позицию на этот счет, и все обсуждения, согласно традиционному методу интерпретации священных книг, идут вокруг двух редакций: Яхвиста и Элохиста – сотворения человека, описанного в Бытии, и стиха 5 псалма 139 («Сзади и спереди Ты объемлешь меня и возлагаешь на меня руку Твою»), к толкованию которых и обращаются» [10].

Адам и Ева со Змеем. Капелла дель Сакро-Монте-ди-Варалло

Следует добавить, что извлечение ребра Адама для создания женщины часто интерпретируется как извлечение женского начала, скрытого внутри первого человека: эта тема подробна описана в раввинской литературе.

Безусловно, образ гермафродита – это загадка, что в эпоху алхимии внушала мечты о нереальном. Поэтому так много попыток найти этот образ в качестве ключа к разгадкам всех тайн: от смысла жизни первого человека до рецепта философского камня. М. Элиаде в «Очерках сравнительного религиоведения» отмечает, что не только мистикам от христианства хотелось отыскать андрогинию в священных текстах; многочисленные мифологии несут этот образ в разных трактовках: и позитивных, и отрицательных.

Парацельс и «магия» создания

Мы считаем, что наряду с темами, затронутыми в этой главе, необходимо поговорить более подробно о трудах одного из исторических персонажей, который был близок к языку алхимии как никто другой. Речь идет о философе и враче Филиппе Бомбасте фон Гогенгейме, известном как Парацельс, или, как он просил себя называть, Филиппе Ауреоле Теофрасте Парацельсе.

Он родился в Швейцарии, в Айнзильдине, 10 ноября 1493 года. Парацельс был магом и в то же время ученым-фармакологом. Он твердо верил, что сила исходит от Бога: только имитируя божественные творения, человек может приблизиться к идеалу.

Квентин Массейс. Предполагаемый портрет Парацельса. XVI век. Франция, Париж, Лувр

От божественного дыхания – вещества, из которого появилась первоматерия, состоящая из трех компонентов: сера (горючее), соль (летучее) и ртуть (огнеупорное), – человек мог черпать энергию, чтобы узнать правду и получить силы, появляющиеся в «теме» квинтэссенции и выступающие ключом к расшифровке великих секретов.

Даже в медицинских изысканиях Парацельс опирался на теологию, философию, астрономию и алхимию. Он использовал своего рода альтернативные методы, тесно связанные с герметизмом и символизмом. Естественно, все подобные исследования вызывали ненависть у научного сообщества того времени.

Парацельс умер 24 сентября 1541 года в Зальцбурге. На кладбище Святого Себастьяна на его могиле есть эпитафия, которая лишь подтверждает неординарность этого человека: