Вадим Степанцов - Орден куртуазных маньеристов (Сборник) Страница 80

* * *

Однажды, поглощенный тьмою,Твой свет духовный я открылИ тьму потрясший надо мноюРазмах твоих духовных крыл.

Как растворяться в толщах светаПо воле собственной - скажи,Понять сумевший все предметы,Весь мир увидевший хаджи.

Тогда и я, как ты, отринуТелесный тесный образ свой,И плоть - протаявшая глина -Взойдет сияющей травой,

Чтоб в той траве с приходом летаЯ был всей кровью растворен,А в вены влил златого светаБиение и тихий звон.

* * *

Безумья пролетевших летИ ваша прелесть не разбудит.Я четко заявляю: нет,Такого более не будет.

При всем желании теперьДуша забыться не сумеет.Разумно любит только зверь,Хотя и мало разумеет.

И мне смешны потоки слов,Когда суть дела бессловесна.Душевно я давно здоровИ, главное, здоров телесно.

Слова последние моиВы не хотите ли проверить,Чем ложной меркою любвиПростые отношенья мерить?

Уж тут-то я не подведу -Спознаетесь с такой любовью,Что, обезумев, рвет уздуИ простыни стегает кровью.

* * *

Ношу на шее подковку,Стремясь судьбу подковать,А тянет скрутить обновкуИ с шеи рывком сорвать.

Цепочка в кожу вопьется,Рубашку искровяня;Под лишней кладью собьетсяВот так же холка коня.

И я смеюсь неумело,Ведь это смешно, ей-ей:Судьба моя охромелаНа льду гордыни твоей.

* * *

Бесследно не проходят раны,Которые наносишь ты.Я, ненавидевший забвенье,Хочу забыть твои черты.

Как током, встряхивает нервыВнезапно в уличной гурьбе:Какой-то женщины походкаМне вдруг напомнит о тебе.

И перечень забот привычныхВ уме вдруг разом пропадет,Когда в толпе прическа чья-тоТебя на память приведет.

Меня преследуют повсюду,Всех чувств обыденных сильней,Желание случайной встречиИ страх безмерный перед ней.

Я так боюсь воспоминаний,Но вдруг пойму: забвенья нет,Когда разрыв в осенних тучахМне глаз твоих напомнит цвет.

Боюсь, что я не уцелею,Коль так же обознаюсь впредь,И хочется забиться в угол,Твой образ в памяти стереть,Людей не видеть и не слышатьИ в небо больше не смотреть.

* * *

Я частый молодой соснякС такою скоростью прошел,Как будто спички взял в кулакИ с маху выкатил на стол.

Свистела скачущая жизнь,Гремели гравий и гудрон,И с ревом страха тщился влезтьТабачный дым назад в салон.

Зловеще хохотала цепьМашин на встречной полосе,Но так же неподвижно степьПлыла по сторонам шоссе,

Пока не втягивало в шнекЕе в окошках боковых,Пока ее не плющил бегВ бесформенный зеленый жмых

И не выхаркивал назад, -Но чаще в зеркальце глядиНа прежний неподвижный лад,Смыкающийся позади.

* * *

С кем бы ты ни забыла меня -Никогда ты меня не забудешь;Из сознанья мой образ гоня,Всё же встречных с ним сравнивать будешь.

Ни секунды не думая мстить,Отомщу я за все униженья:Все сравнения будут раститьГде-то в горле комок пораженья.

Жизнь покатится, ровно скрипя,С той же кладью и в том же пейзаже;Между дел вспоминаю себя -И злорадства не чувствую даже.

* * *

Потусторонней силою влеком,Бреду от кабинета к кабинету,Отравленным затоплен молоком,Сочащимся из ламп дневного света.

Во встречных лицах ни кровинки нет;Я знаю - жизнь с их трупными чертамиРазрознил этот ирреальный свет,Под потолком трепещущий крылами.

И сам с собой разрознен я теперь,Живя теперь одной надеждой зыбкой,В заветную протискиваясь дверьС бессмысленной покойницкой улыбкой.

Чтобы у входа прошлое стряхнуть,Не нужно было никакой отваги.Теперь мою просительную сутьВсю выражают мертвые бумаги.

Кошмар рассеется в конце концовНа солнце улиц, в отблесковой лаве:Меня один из здешних мертвецовЛишь росчерком пера воротит к яви.

* * *

В ночи вид путей железнодорожныхС моста походит на кисть руки,Где рельсы, как вены в сплетеньях сложных,Далекого сердца чуют толчки.

Тускло светятся, словно ногти,На стрелках лиловые фонари.Проплывают, в дрожи и сдавленном рокоте,Локомотивы - пространств цари.

Но кончится мост - проёмы проулковВ окне побегут и пучки лучей;Меня автобусная прогулкаНа миг подняла над миром ночей.

Не этих, затопленных светом города,А тех, что почили, мир охватив,Где мчится, страх попирая гордоИ землю колебля, локомотив.

* * *

Я навеки в себе унесу,Глубже всяких мучительных дум,Громкий лепет сирени в грозуИ дождя оглушительный шум.

А усталость порой такова,Что забвению нужно предатьРазмышленья, расчеты, слова,Чтоб опять это все увидать:

Как нечаянно смеркнется день,И оконные звякнут пазы,И замечется буйно сирень,Убегая от темной грозы.

* * *

Обуяла, как род дурмана,Нас привычная суета,Мы не видим, что слишком раноОпускается темнота.

Не смутясь ничуть, о никчемномУвлеченно хлопочем мы,Пусть сдвигаются в небе темном,Словно мебель, громады тьмы.

По привычке мы о великомРазрешаем забыть уму,Пусть в высотах с тигриным рыкомВзгромождается тьма на тьму.

Но великое в страшном ревеВ ветровой врывается шум,И коснеют на полусловеРечь убогая, шаткий ум.

Буря форточки пролистает,И внезапно через глазаВ потрясенный мозг прорастаетМочковатым корнем гроза.

* * *

Гляжу на свои ладониУпорно, почти с испугом.: Ты, встречный в общем вагоне, -Ты мог бы стать моим другом.

<Твой мир может стать пропащим,Хрупким, словно хрустальный>, -В автобусе дребезжащемМне молвил тот взгляд печальный.

Недаром облик той встречнойКазался вечно знакомым.: Тот дом над простором вечнымМоим мог сделаться домом.

Навстречу много являлось,А что со мною осталось?В горячке вечной погониБесплодны ловца ладони.

Неправда, что правит случай,Ничто не может случиться,И жизнь, как песок сыпучий,Сквозь пальцы мои сочится.

* * *

Все узлы, над которыми бьешься,Смогут деньги легко развязать.Дорогая, и ты продаешься,И недорого, надо сказать.

Для тебя я в мечтах бестолковыхЧем угодно был жертвовать рад,А выходит, что сотня целковыхИзбавляет от лишних затрат.

Но тебя не виню я и дажеПризнаюсь без пустого вранья,Что, пожалуй, я тоже продажен, -Бескорыстна лишь Муза моя.

Эта Муза приходит нагая,Как свобода, - и хочется жить,Чтоб тебя повидать, дорогая,И не слишком тобой дорожить.

* * *