Вадим Степанцов - Орден куртуазных маньеристов (Сборник) Страница 74

* * *

От злобы я смеюсь невольно:Меня вы больно укололи,Но жизнь устроить произвольноЯ все равно вам не позволю.

Вы жаждете обособленья,Меня надменно избегая,Но я влекусь за вами тенью,Обиды все превозмогая.

Себя вы ставите особо,Что от гордыни происходит,Но не взыщите, если злобаВ ответ в душе моей забродит.

Да, тень бессильна и бесстрастна,Но я - весь ненависть и сила,Не зря же правота так властноВсе существо мое пронзила.

Вы рыщете, ища решенья,За вдохновением охотясь,Но на лишенную движеньяМою фигуру натолкнетесь.

Вы взгляд отводите смущенно,Стараясь с мыслями собраться,Но в мой, блестящий напряженно,Всегда он будет упираться.

* * *

Блаженно жжет раздраженьеИ сладостно гнев язвит.Любое ваше движеньеЯ вставлю в список обид.

И разве не мне в досадуВсей вашей жизни возня?Ведь я вам сказал, что надоУчиться жить у меня.

Но шепчет вам кровь дурная,Чтоб волю свою вершить,Как будто я хуже знаю,Как нужно правильно жить.

Ошибочными шагамиИзбита ваша стезя,И мне поэтому с вамиМириться никак нельзя.

И я наблюдаю в оба,Привязан кровно к врагу:Без этой борьбы и злобыЯ жить уже не могу.

* * *

Дитя умрет, наевшись волчьих ягод,И мать его умрет - от рака матки,И бабушки, и дедушки полягут,В гриппозной задохнувшись лихорадке.

Отец, уставший от житейских тягот,Проглотит яд в веселенькой облатке, -Так все семейство менее чем за годУснет в одной кладбищенской оградке.

Я вам мешал магнитофонным ревом,Меня считали вы преступным типом,И я за это вас подвергнул порче,И в комнате своей с лицом суровымЯ упивался вашим жалким хрипомИ ощущал всем телом ваши корчи.

* * *

Лязгнет крюк, называемый кошкой, -Я на крыше его закрепил,Чтобы к вашим спуститься окошкамЧерной тенью в чащобе светил.

Я ворую без всякого взломаИ не бренные вещи краду,А секреты нечистые дома,Клады злобы в семейном ладу.

И картиной обманчиво мирной,Что неведомой дышит бедой,Я аквариум вижу квартирныйС электрической желтой водой.

И не красок подводного царства,Что скопились в подводном дворце, -Я ищу здесь оттенков коварства,Затаенного в каждом лице.

Мимо окон спускаясь все ниже,Не спеша, от узла до узла,Я мгновенные взгляды увижу,Несказанного полные зла.

Жалки люди, сведенные вместеСреди мебельных глянцевых скал,Выдающий стремление к местиИх улыбок натужный оскал.

Лучше псом околеть подзаборным,Не прельстившись семейным углом,Чем нечаянно в сумраке черномВдруг увидеть лицо за стеклом.

Ночью ветреной вспять возвращаясьПосреди теневой беготни,Я свободой сполна насыщаюсь, -Той, что горечи тесно сродни.

* * *

Я умер незаметно как-то,Свой труп носил в себе самом,И лишь недавно эти фактыМне удалось объять умом.

Я с трупом медленно сливался,Пока не слился до конца,И потому не взволновался,В себе увидев мертвеца.

Унынье кажется мне глупым,Я стал активней и живей,И женщины милее трупам,И женщинам они милей.

Меня теперь не избегают,И я не прежний нелюдим,И лишь мой взгляд порой пугаетТого, кто мне необходим.

Я ожил только в час кончины,Вкус жизни знает только труп,Он не тоскует без причины,Он величайший жизнелюб.

Я тяготею к размноженью;С подругой верною своейЯ воспитаю поколеньеВеселых трупиков-детей.

* * *

Липкий, словно грибковая слизь,Легкий, как шелуха псориаза,Я неслышно войду в вашу жизнь,Словно сифилис или проказа.

Я поважусь к вам в гости ходить,<Это я!> - отвечая на <Кто там?>,И сидеть, и тоску наводить,Не внимая обидным остротам.

Унижаясь без тени стыда,Знаю я, что достигну прогресса,Потому что никто никогдаНе испытывал к вам интереса.

Я могу быть вонючим козлом,Быть ничтожней последних ничтожеств:Без меня ведь вы были числом,Единицей в теории множеств.

Я придурок, паскуда, гнилье,Я творю непотребства не прячась,Но для вас вожделенье моеЕсть признанье таившихся качеств.

Вы решите, что, верно, и в васЧто-то все-таки есть человечье,И смиритесь с блудливостью глаз,С бестолковой и сбивчивой речью.

И научитесь не замечатьТо, что было так мерзостно прежде,И блевотину с полу счищать,И застирывать кровь на одежде.

* * *

Мы жили к Родине любовью,Но время то, увы, прошло.Теперь мы ринулись в торговлю,А это очень тяжело.

Кой прок от рыночного шума,Коль даже не на что поддать?С утра мы мучимся угрюмоВопросом: что бы нам продать?

Ведь мы вещей не накопили,И не с чем нам пойти на торг.Мы так Отечество любили,Что вещи заменял восторг.

И день голодной белизноюСменяет равнодушье тьмы.Найдись купец с тугой мошною,Ему бы вмиг продались мы.

Но, о прокорме беспокоясь,Мы понимаем вновь и вновь:Ум, честь, достоинство и совесть -Всё заменила нам любовь.

Мы опустели - кто нас купит?Никто не верит нам уже,Но счастье новое наступитНа неком дальнем рубеже.

Мы все внезапно приналяжем,Чтоб власть наживы победить,И населенью вновь прикажемВсем сердцем Родину любить.

* * *

Как хорошо шагать в обновкахПо шумной рыночной Москве -В ушастых фирменных кроссовках,С бейсболкою по голове,

В костюме <Адидас>, похожемНа заревые облака,Чтоб было видно всем прохожимЗажиточного чувака.

Где можно заработать бабок -Не нужно лишним людям знать.Я от товара глупых бабокНе постесняюсь отогнать.

Возьму товар и сдам дороже,Пусть хоть на несколько рублей,Но сумочка турецкой кожиЗаметно станет тяжелей.

И моего сознанья недраЗаветный образ отразятПриплясывающего неграВ бейсболке козырьком назад.

Подругу я найду с годами,Чтоб в шмотках понимала толк,И с молодыми чувакамиЗаговорю как старый волк.

Повествованьем, полным жара,Заворожу младых людей -О том, как бились за товарыВ годину юности моей.

* * *

У кошки прохладные лапки,Когда она ходит по мне,Лежащему в пыльной канавеВ запойном беспамятном сне.

И вот на груди моей впалой,Прикрытой худым свитерком,Мурлыча, устроится кошкаУвесистым теплым комком.

Проснусь, непривычно согретый,И в пальцах почувствую зуд,И в мягкую теплую шерсткуБезглазые пальцы вползут.

И в сладком томительном спазмеСожмется рука, как тиски,И кошка отчаянно взвоет,И хрустнут ее позвонки.

Обмякшее тельце, как куклу,Я в пыль равнодушно швырну,Взгляну, как оскалились зубки,Как хвост растянулся в струну.

И тут же о кошке забуду,И шатко к пивнушке пойду,И там языком непослушнымЯ мудрую речь поведу.

И будут приятели тупоТаращиться, словно сычи,Вдыхая прилипчивый запахПредсмертной кошачьей мочи.

* * *