Стихотворения в пяти томах - Мирра Александровна Лохвицкая Страница 37

Леса шумят – и близится гроза;

Когда упасть с моих ресниц не смеет

  И очи жжет слеза.

Когда я жду в безрадостном раздумье,

Кляну тебя – и призываю вновь.

Не мучь меня, когда я вся – безумье,

  Когда я вся – любовь.

«Я люблю тебя, как море любит солнечный восход…»

Я люблю тебя, как море любит солнечный восход,

Как нарцисс, к воде склоненный, – блеск и холод сонных вод.

Я люблю тебя, как звезды любят месяц золотой,

Как поэт – свое созданье, вознесенное мечтой,

Я люблю тебя, как пламя – однодневки мотыльки,

От любви изнемогая, изнывая от тоски.

Я люблю тебя, как любит звонкий ветер камыши,

Я люблю тебя всей волей, всеми струнами души.

Я люблю тебя как любят неразгаданные сны:

Больше солнца, больше счастья, больше жизни и весны.

Он и она (Два слова)

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

ОН

ОНА

СТАРЫЙ МИННЕЗИНГЕР

МОЛОДОЙ МИННЕЗИНГЕР

Терраса перед замком, усыпанная желтыми осенними листьями. Вокруг вековые дубы. Вдали горы, озаренные багровым сиянием заката. ОНА сидит на ступени. ОН стоит выше, на краю террасы, и глядит на НЕЕ.

ОН

Моя прелестная жена,

Вы так печальны, так уныла,

Как дух, не ведающий сна,

Встающий в полночь из могилы.

Умолк певцов весенних хор,

Цветы июльские завяли,

Но осень сладко нежит взор

Улыбкой, полною печали.

Под вами – золотой ковер,

Пред вами – огненные дали,

А вы – бледны, и цвет ланит

О муках скрытых говорит.

ОНА

Сегодня видела я сон,

И душу мне наполнил он

Неизъяснимою тоской;

Мне снова снился тот покой.

Мне снилось, будто ночью я

Иду, дыханье затая,

Вдоль гулких стен и меж колонн,

Где каждый шаг мой повторен.

В портретном зале тишина.

Камин погас – и я одна.

И вот, разлился бледный свет

И, вижу я, скользит из рам

Толпа в одеждах прошлых лет

Прекрасных рыцарей и дам.

И, темной двигаясь стеной,

Они склонились предо мной.

ОН

Пред вами?

ОНА

    Да. И все они

Меня молили: «Не вини,

Прости! Все движется судьбой.

Страданья кончены, – взгляни,

Преступник плачет пред тобой –

И кто-то близкий и родной

Упал и плакал предо мной.

„Здесь все понятней, все ясней –

Он говорил, – тебе я дал

Лишь горечь одиноких дней,

Тоску среди пустынных зал.

Но я любил тебя! О, да!

Всегда любил!“… И сонм теней

Беззвучно повторил „всегда“».

ОН

Так предков доблестные тени

Вас умоляли? – Странный сон!

Но кто ж виновный? – Кто был он,

Смиренно павший на колени,

Вам не открыл ваш странный сон?

ОНА

Был темен наш старинный зал,

И глаз преступник не поднял,

Не отнял рук от головы.

Но трепет сердца мне сказал,

Что этот призрак… были вы.

ОН

О, я – конечно! Кто же боле

Воспламенит ваш чистый сон?

Любовь – ваш догмат, ваш закон.

Вы – верная жена, доколе

Весенней ночью у окон

Не дрогнет цитры нежный звон.

Когда мы любим поневоле –

На помощь нам приходит сон.

ОНА

Опять укор, опять тоска!

И недоверие все то же.

Пусть прав мой сон, – любовь близка, –

Но жалость мне была б дороже.

ОН

Я с состраданьем незнаком;

Потерян путь к былому раю.

Я вас открыто презираю,

Вы ненавидите тайком.

ОНА

Я ненавижу вас?

ОН

    Довольно.

Слова бессильны. Свет угас.

Что было скорбно, было больно,

Теперь уж не встревожит вас.

К чему? – Из всех речей былого,

Как вековечная вражда,

Стеной из камня гробового

Одно меж нами встало слово,

И это слово – «никогда».

  Забудьте вздорное виденье, –

  С безумьем ваш граничит сон…

  Откуда слышится мне пенье

  Двух голосов и струнный звон? –

Развеселитесь на мгновенье,

Вот миннезингеры идут, –

Они вам песнь любви споют.

Подходят два миннезингера – с арфой и лютней. После низкого поклона, старший, аккомпанирующий на арфе, становится немного поодаль, молодой выступает вперед и начинает песнь.

МОЛОДОЙ МИННЕЗИНГЕР

Граф Бертран в чужие страны

Путь направил на войну.

Паж графини Сильвианы

Вяжет лестницу к окну.

Бьется граф, как лев в пустыне,

Три пробоины в щите.

Паж сидит у ног графини

И поет о красоте.

И направо, и налево

Рубит смело графский меч.

После нежного припева

О любви ведется речь.

На войне грохочет звонко

И трубит победный рог.

Спит графиня сном ребенка,

Дремлет паж у милых ног.

Но во славу Сильвианы

Граф устал рубить и сечь;

На груди зияют раны,

Притуплен отцовский меч.

Тих и мрачен замок темный,

В спальне светится огонь.

Въехал граф на мост подъемный,

Тяжело ступает конь.

И предчувствием встревожен,

Скрыв плащом лицо свое,

Граф Бертран из тесных ножен

Выдвигает лезвие…

ОН

Постой! Зачем же в песне этой

Вы изменили имена?

СТАРЫЙ МИННЕЗИНГЕР (с усмешкой)

Но, господин, ведь неодетой

Лишь ходит истина одна.

МОЛОДОЙ МИННЕЗИНГЕР (лукаво)

Так песня будет недопетой?

ОН

Ступай! Я знаю песнь