Гараж - Эльдар Александрович Рязанов Страница 6

Общий переполох. Смех.

Смирновский. Я дрогнул.

Тромбонист. Вот почему у нас бумаги-то не хватает.

Малаева. Семен Александрович, вы действительно все съели?

Хвостов утвердительно кивает.

Малаева. Спасибо! (Незаметно для всех метнулась к двери.)

Сидорин (Хвостову). Как ветеринар я обещаю вам, прожорливый мой, заворот кишок.

Жена Гуськова (в ажиотаже). Да, у него будет заворот кишок… В знак протеста.

Фетисов. Ох, вы у меня попляшете, я до верхов дойду, я еще вас выведу на чистую воду.

Кушакова. Лично я хочу на свежий воздух как можно скорее.

Жена Гуськова. Правильно, одно ваше присутствие загрязняет окружающую среду.

Кушакова (передергивает изящными плечиками). Замолчите! Как вас только муж терпит!

Жена Гуськова (ее переполняет негодование). А вы… а вот… а у вас бриллианты на руке на ворованные деньги!

Так же незаметно Малаева вернулась обратно, однако теперь не может больше оставаться в стороне от событий. Ей нужно привлечь к себе внимание, и с этой целью она взбирается на стул.

Малаева (пытаясь перекрыть общий галдеж). Я хочу сказать вам несколько слов, это очень важно.

Сидорин. Кончилось собрание. Вы опоздали, милочка!

Тромбонист. Ваш поезд ушел. (Подражает гудящему паровозу.) Ту-у-у!

Якубов. Да дайте человеку сказать!

Карпухин. Вы что, очумели, что ли, вечно, что ли, здесь сидеть? Надоела эта говорильня. Лично я вот сдаю сорок рублей (расписывается в ведомости) и исчезаю…

Малаева. Подождите, мне… мне необходимо выступить. Мы поступили, ну честное слово, несправедливо.

Аникеева. Домой ступайте! У вас там ребенок один, вспомните, что вы мать.

Фетисов. А вы ей глотку не затыкайте!

Сидорин (как обычно, предельно вежлив). Елена Павловна, пожалуйста, мы дадим вам слово. Мы сейчас разойдемся, и выступайте сколько вам заблагорассудится, пожалуйста.

Малаева (на нерве). Прекрасно, уходите, я все равно скажу все, что я об этом думаю.

Тромбонист (похохатывая). Вы перед чучелами все скажите, они уже давно созрели.

Карпухин изо всех сил дергает входную дверь, бьет плечом, толкает всем телом, но солидная дубовая дверь не поддается.

Карпухин. Товарищи, вы знаете, кто-то запер дверь!

Жених. Вы что там, спятили, что ли?..

Карпухин. Да, это дурная шутка.

Жених. Откройте же немедленно, в конце концов.

Аникеева (холодно анализируя ситуацию). Эту бесстыдную акцию наверняка совершил кто-нибудь из исключенных.

Жена Гуськова (орет). Правильно! В знак протеста.

Якубов. Мы вас живыми не выпустим!

Фетисов (озорно напевает). Как я сам не дотумкал, как я сам не дотумкал…

Аникеева. Правильно вас все-таки исключили, правильно! Я чувствую, это Хвостов. Вы посмотрите, как у него бегают глаза, вы видите?

Все поглядели на Хвостова, у которого действительно бегают глаза.

Тромбонист (жалобно). Это возмутительно. У меня завтра в десять утра запись на радио, фондовая.

Карпухин (с угрозой). Ну вот что, Хвостов, или кто там еще, немедленно откройте дверь. У меня жена больная, вы понимаете? Она с ума сходит, куда это я подевался. Ключ! Немедленно отдайте!

Жених (с отчаянием). Друзья, выпустите меня отсюда, у меня сегодня брачная ночь.

Малаева. Ну и что?

Жених (оторопел). Как это «ну и что»?

Карпухин. Товарищи, давайте… взломаем дверь!

Смирновский. Это не так-то легко сделать. Это здание ведь не теперь строилось.

Аникеева. Да вы что? Вы понимаете, что вы говорите? Вы, как выражаетесь, высадите дверь, а кто будет охранять эти бесценные экспонаты? Нашему бегемоту сто двадцать лет. Я как заместитель директора категорически запрещаю это делать!

Сидорин (с лисьими интонациями). Дорогие мои бывшие члены кооператива. Я отлично понимаю и где-то, поверьте мне, разделяю ваши чувства. Но, пожалуйста, перестаньте своевольничать и верните ключ.

Малаева (продолжая настаивать на своем). Слушайте! Ну мы все равно уже заперты. Ну дайте мне толкнуть речь. Ну пожалуйста!

Сидорин (срываясь, раздраженно). Дома толкнете, соседям, родственникам, там толкайте сколько хотите. (К исключенным.) Пожалуйста, родные мои, признайтесь, кто совершил этот разбой. Будет хуже, мои серебряные…

Малаева (совершенно спокойно). Ну я заперла, я!

Карпухин. Что?

Малаева. Ну, легче вам от этого?

Сидорин. Что значит вы?

Сын Милосердова (восхищенно). Сильна малышка!

Сидорин (кипя от злости). Вы понимаете, что вы говорите?.. Понимаете или нет? «Я заперла дверь!»

Аникеева. Да болтает, успокойтесь.

Кушакова (с неподдельным изумлением). Зачем вы это сделали, вас же не исключили?

Малаева. Вам, боюсь, этого не понять.

Жена Гуськова (вдруг). А ветчина уже позеленела. (Показывает.)

Сидорин. Да уйдите вы с вашей ветчиной!

Марина. А я действительно есть хочу. Я не обедала и тем более не ужинала. Я в гости собиралась.

Сын Милосердова (обрадовался). Со мной не пропадете, Марина! (Открывает чемоданчик «дипломат».)

Марина (заглянула в чемоданчик). Из чего пить будем?

Сын Милосердова. Из горла, как в подворотне!

Марина. Тогда зайдем за белого медведя!

Скрываются.

Тромбонист. Товарищи, давайте отберем у нее ключи!

Кушакова. Конечно.

Малаева (с усмешкой, Тромбонисту). Вы что же будете… женщину обыскивать?

Кушакова. Зачем? Это сделаю я.

Жена Гуськова. Вот личность, ни стыда, ни совести!

Малаева. Не надо, не затрудняйтесь, я могу сама раздеться, без посторонней помощи. Просто боюсь, что это не доставит удовольствия присутствующим.

Аникеева (едко). Да, уж это действительно.

Карпухин налетает на Малаеву.

Карпухин. Отдай ключи, гадюка!

Исключенные встают стеной на защиту Малаевой.

Малаева (из-за спин защитников). Не настолько я глупа, чтобы в обществе таких благородных людей держать при себе ключи. Товарищи… я их спрятала в надежном месте.

Аникеева. Я ей не верю. (С усилием.) Придется все-таки обыскать!

Смирновский (Аникеевой). Лидия Владимировна, вы что, в своем уме?

Малаева. Ничего, Павел Константинович, успокойтесь, пускай устраивают шмон.

Сидорин (схватился за голову). Какой кошмар!

Карпухин. Боже мой!

Сидорин. Запертые мои! Мы не имеем права самовольничать! Если это делать, то с разрешения общего собрания.

Малаева (весело). Товарищи, кто за то, чтоб меня обыскать? Давайте, товарищи, не робейте…

Карпухин. Я хочу вырваться отсюда, у меня жена больная, и я проголосую за что угодно, только бы отсюда смотаться. (Поднимает руку.)

Жених. У него жена больная, а у меня невеста здоровая, я – за! (Голосует.)

Тромбонист. Товарищи, конечно, вам этого не понять, но у меня завтра утром запись на радио; если я не высплюсь, я такое сфальшивлю. Ужас. (Голосует.)

Секретарь. Другого выхода нет. (Голосует.)

Кушакова. Я вообще встаю ни свет ни заря, половина пятого… (Голосует.)

Аникеева. Обыск – отвратительная штука, но это вынужденная необходимость, товарищи! (Голосует.)