Счастливо, Ивушкин! Избранное: Стихи, повести, сказки, пьесы - Ирина Петровна Токмакова Страница 27

добежали до маленькой поляны где-то в самой глубине густого леса и спустили Полину на траву. Полина скорчилась на земле, ткнулась носом в траву и зарыдала, не в силах сладить с горьким своим отчаянием. Мама — далеко. Папа — далеко. Бабушка — далеко. Ая — неизвестно где. Фокки потерялся. И вот она, маленькая и беззащитная, среди лошадей, которые хотят, чтобы она стала настоящей хозяйкой, конюхом, и наездником, и ещё чем-то, что Полина не знает, как называется. Кто делает телегу? А уздечку? Она из какой-то книжки помнила, что у коня бывает уздечка. А ещё что? Кажется, вожжи. Больше Полина не знала ничего.

Она плакала, и плакала, и плакала. Лошади стояли в полном молчании, по-видимому тоже огорчённые. Они так надеялись, что наконец-то на острове появится Человек. И он им поможет. И наконец-то кончится их безделье, которое для лошадей хуже болезни. Потому что лошадь — это умное, доброе и работящее животное. Они надеялись, что девочка вырастет и построит дом. Лошади ведь домашние животные. Они любят жить при доме. Но, видно, что-то такое не получалось. Не сходилось с тем, что предсказывали предки. Человек должен был прилететь. Он и прилетел. Ну, пусть маленькая девочка. Но ведь всё-таки Человек. Но оказывалось, что она может только отчаянно плакать и больше ничего. Лошадям стало её жалко.

— Мы приняли тебя за Хозяйку. Мы ошиблись. Извини нас, — сказал Белый Копь. — Только я не знаю, что же нам теперь делать.

Полина перестала плакать и взглянула на лошадей. Много больших лошадиных глаз глядели на неё с участием.

— Я знаю, что надо, — проговорила Полина сквозь слёзы. — Только не знаю — как. Надо найти Фокки. Надо добраться до Крутогорска. В то время, которое называется «сразупослевойны». Надо, чтобы нашлась Ая.

Полина снова всхлипнула.

— Не плачь, — стал утешать её Белый Конь. — Мы сейчас попробуем посоветоваться с нашими друзьями — маленькими ветерками.

У Полины шевельнулась робкая надежда.

Лошади застыли в молчании. Они стали прислушиваться. А по деревьям и кустам прошёл шелест. Шелест стал нарастать. И вот уже не было ни единой веточки, ни единого кусточка, ни единого листочка и травинки, которые не колыхались бы и не шептали. Ветерок растрепал Полинины косы. Потом вдруг всё разом стихло.

Белый Конь печально произнёс:

— Ветерки говорят, что они ничего не могут сделать. Они слабенькие. Им не по силам справиться с Ветрами Ветреной Пустыни.

— И ничего, ничего нельзя придумать? — спросила, всё ещё на что-то надеясь, Полина.

Белый Конь тряхнул своей прекрасной гривой.

— Мне жаль очень. Но — ничего. Совершенно ничего. Если только не…

— Прости, что перебиваю тебя, — сказал внезапно один из коней. — Настал час Песни. А ведь мы по велению предков должны петь её именно в этот час, чтобы не угасала надежда. Прости ещё раз, что я взял на себя смелость напомнить.

— Благодарю тебя, — сказал Белый Конь. — Ты ни в чём не виноват. Ты поступил правильно.

Белый Конь ударил правым передним копытом о землю.

Это был сигнал начинать песню. И все лошади запели хором, слегка откинув головы назад, точно глядя в небо:

В небе ясные светила,

Быстрых птиц полёт,

Может быть, Хозяин милый

Скоро к нам придёт.

Дальше шёл припев:

Ветер, вей, вей, вей,

Вихрь, вейся, вейся, вейся,

Ты не падай духом, Эй!

Ты надейся… Ты надейся!

Чередой идут века,

Их немало пролетело.

Грустно нам без ездока,

И без дела, и без дела.

Лошади секундочку помолчали и потом снова выразительно спели припев:

Ветер, вей, вей, вей,

Вихрь, вейся, вейся, вейся,

Ты не падай духом, Эй!

Ты надейся, ты надейся!

Пропев песню, лошади ещё некоторое время постояли молча, глядя в небо, потихонечку разошлись и исчезли за деревьями.

Возле Полины остался только Белый Конь.

— Мне жалко, что всё так получилось, — сказал он. — Мы очень огорчены.

— И я, — печально сказала Полина.

По примеру лошадей она тоже поглядела на небо. Солнце всходило ясное, но не горячее. Оно за это время поднялось уже довольно высоко. Чистые пушистые маленькие облачка пролетали мимо, на секундочку скрывая и тут же снова открывая его доброе лицо.

— Так вот, — сказал Белый Конь, — есть для тебя одна-единственная надежда.

— Правда? — не поверила своим ушам Полина.

— Я хотел тебе об этом сказать, когда настало время Песни. К сожалению, это слабая надежда.

— Ну хоть маленькая-малюсенькая? — почти прошептала Полина.

— Видишь облака в небе? — спросил Белый Конь.

— Вижу, очень красивые.

— Да. Только смысла в них — никакого.

— А какой вообще может быть от облаков смысл?

— Слушай. Есть одно могучее облако — облачная птица Чур. Только она может не подчиняться Ветрам Пустыни и подниматься, и опускаться, и лететь, куда захочет.

— Облачная птица Чур? Я никогда про такую не слыхала.

— Всё дело в том, как её вызвать с неба, — вздохнул Белый Конь.

Несмотря на то что солнце уже светило вовсю, та самая маленькая звёздочка всё ещё была видна на небе.

— Как ты думаешь, — спросила Полина у Белого Коня, — может быть, это Ая?

— Ты имеешь в виду вон ту маленькую звёздочку? 

— Да.

— Если это она, если это она, — задумчиво проговорил Конь, — что ж, может быть, ей удастся… Гляди! Гляди! — вдруг перебил он сам себя. — Видишь?

Полина посмотрела, прищурившись, но всё так же светило тёплое розовое солнышко, мимо него всё так же проплывали чистенькие, беззаботные и, как выяснилось, бессмысленные облака.

— Да нет, вон там, на самом горизонте!

На горизонте действительно показалось облако потемнее и побольше других. Оно медленно плыло по небу всё в том же направлении, что и остальные облачка. И вдруг… вдруг оно круто повернуло, как будто сильный ветер подул в другую сторону. Оно направилось к маленькой звёздочке. Вот оно совершенно отчётливо приняло очертания гигантской, с огромным размахом крыльев птицы.

— Это облачная птица Чур! Нам всего несколько раз удавалось заметить её на небе.