ГАЙДЗИН: Траектория срыва - Влад Эверест Страница 4

— Я научусь. Здесь полно запчастей. Я соберу из мусора.

— У тебя нет времени. Ты работаешь на меня.

— Я буду делать это ночью.

Дядя посмотрел на меня долгим взглядом. Потом перевел взгляд на машину.

— Мусор к мусору, — наконец сказал он. — Делай что хочешь. Но если утром ты будешь клевать носом на работе — я выкину эту машину за забор вместе с тобой.

Вечером того же дня ворота разборки сотряс звук мощного выхлопа.

Это был не привычный тарахтящий грузовик доставщика еды. Это был породистый бас SR20DET.

Я как раз сортировал генераторы у входа, когда во двор, вальяжно переваливаясь через порог, вползла ярко-желтая Nissan Silvia S15. Заниженная, на широких дисках Work, с огромным спойлером. Следом за ней заехал белый Toyota Chaser.

Из «Сильвии» вышли двое.

Водитель — парень лет двадцати пяти, с высветленными волосами, уложенными гелем. На нем была дорогая футболка Supreme и модные кроссовки. Типичный представитель токийской «золотой молодежи», которая играет в гонщиков.

Второй — коренастый, в бейсболке, явно механик или «шестерка».

Кеничи даже не вышел из своей будки. Он ненавидел таких клиентов. Много пафоса, мало денег, вечные торги.

Парни огляделись. Блондин (я про себя назвал его Рю) заметил меня.

— Эй! — крикнул он по-японски, небрежно махнув рукой. — Где хозяин?

— Занят, — ответил я, не прерывая работу. — Что нужно?

Рю подошел ближе, сморщив нос от запаха моего грязного комбинезона.

— Гайдзин? — он усмехнулся, обернувшись к другу. — Смотри, Кеничи завел себе ручную обезьянку.

Друг загоготал.

Я сжал гаечный ключ в руке. Спокойно, Артем. Ты не на Лиговском. Ты никто.

— Что нужно? — повторил я тверже.

— Мне нужна турбина на SR20, — Рю перестал улыбаться. — Моя начала гнать масло. Нужна Garrett T28, стоковая, но живая. Срочно. У нас сегодня… мероприятие.

— Кеничи скажет, что у него нет, — ответил я. — Он не любит искать мелочевку.

Я увидел, как Рю напрягся. Ему нужна была деталь. Сейчас.

— А ты? — он прищурился. — Ты знаешь, где она лежит?

Я знал. Я видел разбитую 180SX в третьем ряду вчера. Мотор там был в смятку, но турбина выглядела целой.

— Знаю.

— Тащи.

— Сначала скажи, зачем она тебе, — я посмотрел ему в глаза. — Где гонки?

Рю удивленно поднял бровь.

— Тебе-то какая разница? Ты здесь мусор сортируешь.

— Я механик. Мне интересно.

Повисла пауза. Рю оценивал меня. Видимо, отчаяние перевесило высокомерие.

— Хаконэ, каждую пятницу, — процедил он. — Старая парковка у дамбы. После полуночи. Но если копы спросят — мы не знакомы.

Я кивнул.

— Жди здесь. Пять минут.

Я побежал в третий ряд. Турбина снималась тяжело, пришлось срезать болты, но я справился. Когда я вынес её, Рю осмотрел крыльчатку, покрутил вал пальцами. Люфта не было.

— Пойдет, — кивнул он. — Сколько?

— Кеничи возьмет с тебя двадцать тысяч йен, — сказал я. — Но я скажу ему, что нашел её в куче лома. Так что отдай деньги ему, а мне… мне ты должен услугу.

— Какую?

— Когда я приеду на Хаконэ… ты не будешь спрашивать, кто я. Ты просто дашь мне проехать.

Рю снова рассмеялся, садясь в свою желтую «Сильвию».

— Ты? Приедешь? На чем, на этом погрузчике? — он газанул, выпуская облако дыма мне в лицо. — Приезжай, гайдзин. Посмеемся.

Они уехали, оставив после себя запах дорогого бензина и ощущение праздника, на который меня не пригласили.

Пока что.

Я посмотрел на свои черные от масла руки. Потом посмотрел в сторону дальнего ангара, где под дырявой крышей стояла мертвая Mazda RX-7.

— Ну что, подруга, — прошептал я. — Пора просыпаться. У нас мало времени.

Этой ночью я почти не спал.

Я снял двигатель с RX-7. Это было похоже на операцию на открытом сердце, только пациент был уже мертв, а хирург работал при свете тусклого фонарика, зажатого в зубах.

Ротор 13B оказался полным сюрпризов. Когда я вскрыл его (раскрутив стяжные болты «сэндвича»), изнутри полилась черная жижа — смесь масла, тосола и ржавчины. Апексы — уплотнители на вершинах роторов — рассыпались в пыль. Стенки статора были в задирах.

— Труп, — констатировал я вслух, вытирая пот со лба.

Но на разборке были еще моторы. В углу склада я нашел блок от старой Cosmo. Он был другим, но статоры могли подойти. Это будет Франкенштейн. Гибрид из разных эпох.

Я работал до четырех утра, пока руки не начали дрожать от усталости.

Утро наступило слишком быстро.

— Артем! — голос Кеничи звучал как приговор.

Я вышел во двор, шатаясь от недосыпа.

Рядом с офисом стоял старый эвакуатор. За рулем сидел Танака-сан — пожилой работник разборки, который почти не говорил, только кивал и улыбался беззубым ртом.

— Поедешь с Танакой, — сказал дядя, протягивая мне путевой лист. — Заберете машину из пригорода. Адрес здесь. Владелец умер, дочь продает хлам. Грузите быстро, не торгуйтесь. Деньги я перевел.

— Что за машина? — спросил я, забираясь в кабину эвакуатора.

— Какая-то старая Corolla. Хлам.

Мы ехали около часа. Пейзаж за окном сменился с промзоны на аккуратный, зеленый пригород. Маленькие домики с черепичными крышами, идеально подстриженные кусты, узкие улочки, где две машины разъезжаются впритирку.

Мы остановились у старого деревянного дома, увитого плющом. Гараж был открыт.

Внутри, в полумраке, стояла она.

Не просто «старая Corolla». Это была Toyota Corolla Levin AE86. Хачироку. Легенда.

Белая, с черными бамперами. Купе.

Она была покрыта слоем пыли толщиной в палец, колеса спущены, но кузов выглядел ровным.

Из дома вышла девушка.

Я замер. Она не вписывалась в этот пейзаж старого дома и пыльного гаража.

Ей было года двадцать четыре. Длинные черные волосы собраны в небрежный хвост, открывая изящную шею. На ней были простые джинсовые шорты и свободная белая футболка, испачканная краской (видимо, делала ремонт).

Но главное — глаза. Большие, умные, чуть грустные.

— Вы от Кеничи-сан? — спросила она. Голос был мягким, мелодичным.

— Да, — ответил я по-японски, спрыгивая с подножки. — Я Артем. Это Танака-сан.

Она слегка поклонилась.

— Я Мику. Машина в гараже. Отец… он очень любил её. Но он умер месяц назад, а я не умею водить механику. И мне нужны деньги на ремонт дома.

Я подошел к машине. Провел рукой по крылу, стирая пыль.

— AE86, — прошептал я. — Грех сдавать такое на разборку.

Мику грустно улыбнулась.

— Я знаю.