Прощание с коммунизмом. Детская и подростковая литература в современной России (1991–2017) - Келли Херолд Страница 19

К концу 1990‐х разнообразие игроков в российской книжной индустрии привело к разительному увеличению наименований книг, доступных юному читателю. Благодаря этим огромным переменам на книжном рынке число отдельных наименований, издаваемых ежегодно, за первое постсоветское десятилетие увеличилось более чем вдвое. Соответственно, произошли и другие изменения: несмотря на значительное расширение ассортимента, количество экземпляров, печатающихся каждый год, составило только четверть тиражей 1990 года. В 1990 году было выпущено 1706 наименований детских книг общим тиражом почти 300 миллионов экземпляров; к 2000 году количество наименований резко возросло до 4123, однако общий тираж упал до 71 миллиона экземпляров153. Такое сокращение общего числа экземпляров произошло из‐за значительного уменьшения тиражей каждой книги; если в 1990 году средний тираж составлял 226 800 экземпляров, то к 2000 году у детских книг он сократился в тринадцать раз – до 17 220. Другими словами, в советское время можно было купить гораздо больше книг (и стоили они достаточно дешево), но выбор был крайне ограничен. У многих советских детей дома на полках стояли такие же книжки, что и у их сверстников, а во многих семьях были одинаковые кухонные полотенца или тарелки – типичное следствие плановой экономики. В результате государственной монополии на книгоиздание не было ни конкуренции, ни разнообразия товаров. И хотя после развала государственной монополии многие новые книги появились почти мгновенно, в 1990‐х годах жители России все же покупали меньше книг, чем в советское время: серьезным препятствием оказались слишком высокие цены.

Значение перехода от огромных советских тиражей с малым количеством наименований к постсоветским малым тиражам с разнообразным ассортиментом книг невероятно важно; это явление оказало большое влияние на развитие книжного дела, особенно если учесть четырехкратное падение общего количества книжной продукции, опубликованной с 1990 по 2000 год. Советские граждане гордо называли себя одной из самых читающих наций в мире, поскольку считали, что читают в среднем гораздо больше часов в неделю, чем американцы или жители Западной Европы154. Как мы уже говорили в первой главе, книжная индустрия вместе с образовательной системой способствовали созданию устойчивого канона детской литературы, который обеспечивал основу для обучения почти 300‐миллионного населения Советского Союза. Коллапс этой системы имел серьезные последствия для социализации детей, начиная с того, что в 1990‐х годах книжный рынок распался на две значительно отличающиеся друг от друга составляющие: книги для богатых (переводы западной литературы и новые бренды) и книги для бедных (по большей части перепечатки старой советской литературы). Другими словами, к концу 1990‐х дети социальных элит, продолжая читать советскую литературу, приступили к знакомству с многообразием американской и европейской детской литературы в виде книг, выпускаемых АСТ, «Эксмо», «Росмэном», «Азбукой-Аттикусом» и РИПОЛом, чего были лишены их менее обеспеченные сверстники. О том, как смена государственного планирования на рыночную экономику повлияла на изменение российских представлений о детстве, мы поговорим подробнее в пятой и шестой главах.

Возникновение малых элитных издательств и новая детская литература

Сочетание работающих на российском рынке новых российских издательств, наследников ДЕТГИЗа и западных компаний подготовило почву для появления малых элитных издательств, которые стали возникать сразу после 2003 года. В начале 2000‐х АСТ, «Эксмо», «Азбука-Аттикус» и «Росмэн» постепенно увеличивали выпуск книг, написанных на русском языке, включая и те, что публиковались в СССР, но в новых, хорошо иллюстрированных изданиях. Начиная с 2003 года на динамичном книжном рынке появился ряд очень маленьких издательств, занявшихся публикацией написанных по-русски и переводных детских книг самого высокого качества155. Как и в случае компаний, производящих модельную одежду, подобные начинания ориентировались на клиентов, способных платить за качество. Ирина Балахонова, основательница детского издательства «Самокат», понимала, что к началу 2000‐х книжный рынок был готов к переменам. Балахонова, которая в 1990‐х жила за границей, утверждала, что, когда она вернулась в 2000 году,

в постперестроечной России книги вообще, и детские в том числе, издавались на плохой бумаге, а книги для детей к тому же были очень безвкусны – и если во всех странах такой массмаркет-сегмент существует параллельно с огромным количеством качественных книг, то в России ему на тот момент просто не было альтернативы156.

Малые издательства, подобные «Самокату» Балахоновой, старались предложить покупателю первоклассную продукцию и не особенно интересовались различными брендами, даже когда покупали права на переводы. Многие малые издательства в это время открыли свои компании именно с целью обеспечить детей «хорошей российской» литературой. Кроме «Самоката», в России до настоящего времени активно работает десяток таких издательств – например, «КомпасГид», «Белая ворона» (Albus Corvus), «Настя и Никита», «Клевер», «Время», «Речь», «МИФ» (аббревиатура от фамилий владельцев – Манн, Иванов и Фербер); если добавить региональные малые издательства, список станет еще длиннее. Мы подробнее остановимся на трех: «Самокате», «Розовом жирафе» и Издательском доме Мещерякова.

Любое обсуждение престижных малых издательств, возникших с 2000 по 2005 год, начинается с «Самоката» – издательства, заслуживающего всяческого уважения и восхищения. «Самокат» возник в 2003 году и продолжает свою активную деятельность до сих пор. Когда его основательницу Ирину Балахонову спрашивали, почему она решила открыть издательство, она отвечала, что, по ее мнению, в книгоиздании в то время не хватало двух вещей: современных тем и хороших иллюстраций. С самого начала «Самокат» стал обращать особое внимание и на то и на другое:

В 2003 году на российском рынке совсем не было современно, талантливо оформленных книг для детей. Уже, несмотря на то что в перестройку они стали издаваться, к началу 2000‐х совсем не стало книг на «сложные», важные для современных подростков темы, в героях которых они могли бы узнать себя; комиксов и книжек-картинок (много картинок, мало текста), по сути, тоже не было157.

Балахонову особенно волновало качество иллюстраций – то, что она видела в России в начале 2000‐х годов, никак не соответствовало ее стандартам:

Почти все художники рисовали одинаково (так их научили рисовать в 1990‐е новоиспеченные «издатели») – ярко, аляповато и в основном слоников с большими фиолетовыми глазами и длинными ресницами. Отличить «Кота в сапогах» от «Трех мушкетеров» было совершенно невозможно