Неоконченная симфония Дарвина: Как культура формировала человеческий разум - Кевин Лейланд Страница 14

и другие киты, и к 1998 г., всего через два года после ее появления, эту новинку подхватили все зарегистрированные учеными тихоокеанские киты{214}. Новый вариант напоминал песню китов Индийского океана, обитающих с противоположной стороны австралийского континента, поэтому исследователи предполагают, что несколько горбатых китов переплыли из одного океана в другой, принеся с собой свой будущий хит. Как свидетельствуют более поздние наблюдения, такая смена репертуара может происходить на регулярной основе и, что любопытно, всегда распространяется в одном направлении – на восток, охватывая по дороге популяции на западе и в центре южной части Тихого океана{215}.

Многим животным только через научение удается узнать о таких важных локациях, как выгодные места для кормежки, участки, где можно не опасаться хищников, места для отдыха, подходящие территории для поиска брачных партнеров и размножения, а также о безопасных переходах между этими точками. Лучшие примеры данной формы социального научения мы находим у рыб. Так, рыбы многих видов демонстрируют приобретенные путем научения традиции неоднократного использования локаций – мест для спаривания, сбора в косяки, отдыха, кормежки, а также маршрутов перемещения по естественной среде своего обитания, – раз за разом (каждый день, каждый сезон или каждый год) возвращаясь на одни и те же выбранные для той или иной деятельности участки{216}. Усваиваемые через социальное научение традиции, касающиеся мест для спаривания, отмечены, например, у синеголовой талассомы{217}; рыбы этого вида поколение за поколением приплывают на одни и те же участки для спаривания в коралловых рифах Карибского бассейна. Теоретически такие традиции необязательно указывают на социальное научение: любые поведенческие различия между популяциями могут быть обусловлены генетической разницей или вариациями местных экологических факторов. Чтобы отследить роль, которую играет научение, специалист по эволюционной экологии Роберт Уорнер из Калифорнийского университета в Санта-Барбаре изымал целые популяции талассомы из среды и помещал на их место другие популяции того же вида. Если выбор мест для спаривания определяется средовыми или экологическими факторами, рассуждал Уорнер, то новая популяция выберет для этой цели ту же площадку, что и прежняя. И наоборот, если предпочтение обусловлено приобретенной традицией, то совпадения выбора у старой и новой популяций ждать бессмысленно.

В эксперименте Уорнера талассомы выбирали совершенно новые места для спаривания, которые затем оставались неизменными на протяжении всего 12-летнего периода изучения{218}. Однако в более позднем исследовании, когда Уорнер быстро, всего через месяц, заменял обосновавшиеся на новом месте популяции, новички использовали для спаривания те же площадки, что и их непосредственные предшественники{219}. Судя по всему, изначально рыбы выбирали места для спаривания и пути передвижения исходя из собственной оценки оптимального использования ресурсов окружающей среды, и затем эти поведенческие модели закреплялись как приобретенная традиция. В дальнейшем, даже после изменения каких-то параметров среды, традиция сохранялась, и поведение рыб расходилось с тем, которое диктовали бы сугубо экологические факторы. Это явление известно как «культурная инерция»{220} – изначально термин применялся к таким историческим событиям, как освоение Гренландии викингами, провалившееся из-за того, что колонисты не сумели приспособить свою культуру к непривычным условиям среды{221}. Судя по высокому уровню смешения популяций, наблюдаемому у талассом на раннем этапе жизни, сколько-нибудь заметная генетическая дифференциация у рифовых популяций отсутствует. Принимая во внимание этот фактор, можно с уверенностью утверждать, что отмеченный в ходе исследования традиционализм указывает на культурную вариативность.

Полевые исследования приобретенных миграционных традиций, у рыб например, вдохновили меня и моих студентов на ряд лабораторных экспериментов. Мы хотели проверить, действительно ли рыбы способны приобретать знания о местонахождении важных ресурсов, просто следуя за сведущими товарищами. Студентка Кембриджского университета Керри Уильямс провела небольшое исследование миграции рыб с целью выявить механизмы, лежащие в ее основе{222}. Путем многократных повторов Керри приучила гуппи-демонстраторов выбирать в лабораторных аквариумах один из двух альтернативных путей к источнику пищи. Затем она подсадила в демонстрационные популяции неприученных рыб, и те, плавая вместе с демонстраторами, осваивали их путь к пище. Спустя пять дней, испытывая новичков отдельно от демонстраторов, Керри выявила у подопытной группы заметную склонность к предпочтению того же пути, что выбирала демонстрационная, несмотря на наличие альтернативного маршрута равной протяженности и сложности. Эксперимент показал, что для освоения пути к пище рыбе достаточно просто плавать в одном косяке со знающими маршрут особями. И чем выше число демонстраторов, делающих определенный выбор, тем эффективнее учится подопытная группа. В массе демонстраторы подкрепляют поведение друг друга, повышая тем самым свою надежность как примера для подражания и давая сильное и четкое указание на путь, который следует предпочесть{223}.

Дальнейшие эксперименты мы проводили по модели «цепь передачи», приучая небольшой косяк рыб к одному из двух маршрутов, а затем постепенно заменяя в этом косяке приученных «основоположников традиции» неискушенными новичками и наблюдая, сохранятся ли предпочтения маршрутов, несмотря на постепенную смену состава косяка{224}. Как и следовало ожидать, спустя несколько дней после удаления «основоположников» остальные по-прежнему предпочитали те же маршруты. И хотя один из путей был существенно более длинным и энергозатратным по сравнению с альтернативным, им все так же охотно пользовались особи, которых навели на него приученные к этому маршруту «основоположники».

Позднее в Сент-Эндрюсском университете мы показали, что в качестве традиций в лабораторных популяциях могут поддерживаться не только маршруты, но и приемы добычи пищи{225}. Мы приучали рыб-демонстраторов кормиться в закрытых сверху узких вертикальных трубках, тем самым вынуждая подопытных перемещаться в воде так, как они в обычных условиях не делают. Хотя ничего сложного здесь, казалось бы, не было, освоить этот прием добычи корма самостоятельно, без приучения, рыбы не могли. И если обученные особи устойчиво кормились в таких трубках, то ни один из неофитов, которым предлагали такой способ кормежки, не сумел научиться ему сам. Однако при подсадке в группу, состоящую из опытных демонстраторов, необученные особи осваивали вертикальные трубки мгновенно, и в результате закладывались традиции, поддерживающие новый способ добычи корма за счет социального научения.

Хотя лабораторные традиции, создающиеся в ходе таких экспериментов, исчисляются днями или неделями, а не годами, они все же позволяют сделать выводы о вероятных механизмах существования более устойчивых традиций, наблюдаемых в природных популяциях{226}. В результате экспериментов мы установили, что рыбы предпочитают вливаться в более крупные косяки{227} и склонны перенимать поведение большинства{228}. В совокупности такие простые процессы, как объединение в косяк, копирование чужого поведения в случае неуверенности и чрезмерная оглядка на поведение группы, порождают традиции, которые могут оказаться чрезвычайно устойчивыми, оборачиваясь поддержанием поведения, уже ничем не обоснованного и даже дезадаптивного{229}. Именно эти простые механизмы и порождают культурную инерцию, которую мы наблюдаем в диких популяциях. Обычно эволюционным биологам представляется, что поведение животных должно быть оптимально приспособлено к условиям среды, и зачастую именно так дело и обстоит. Однако полевые эксперименты, такие как проведенное Робертом Уорнером исследование поведения талассомы, показывают, что выбор мест для спаривания и образования косяков в природных популяциях не всегда можно спрогнозировать исходя из условий среды, и лабораторные эксперименты помогают нам выяснить причины этого{230}.

Аналогичные процессы могут обусловливать и особенности ежегодной миграции птиц на дальние расстояния. Эколог Томас Мюллер из Мэрилендского университета получил в результате недавнего исследования перелетных американских журавлей убедительные свидетельства, что менее опытные птицы этого вида получают знания о маршруте от более опытных{231}. Мюллер и его коллеги разработали для реинтродуцируемой популяции перелетного американского журавля инновационный режим обучения с использованием сверхлегкой авиации. Выращенных в неволе птиц приучали в первом перелете следовать за летательным аппаратом. В последующих перелетах, в которые птицы отправлялись поодиночке или группами, исследователи отмечали преобладающее влияние на ход миграции социального научения. Полученные данные позволяют утверждать, что молодые птицы, как правило, изучают особенности маршрута в процессе перелета с более опытными. Та же модель наблюдается даже у насекомых. Так, начинающие пчелы-фуражиры с большей вероятностью будут следовать инструкциям по поиску кормовых участков, зашифрованным в пчелином танце, чем искать их самостоятельно, тогда как опытные фуражиры обычно руководствуются танцами только в том случае, если предшествующий вылет прошел впустую{232}.

Этот краткий обзор свидетельств распространенности социального научения в природе будет неполным без упоминания последней области, в которой оно